– Почему ставка за уродливую вазу делает кого-то придурком?
– Такие люди считают, что благотворительность – это разбрасывание унаследованных денег, – со смешком выпалила я. – А потом они лучше спят по ночам, чувствуя себя божьим даром всему человечеству.
Винс немного наклонил голову.
– Полагаю, лучше так, чем тратить деньги на алкоголь и проституток?
– О, уверена, этого им тоже вдоволь хватает.
– Многие благотворительные учреждения получают финансовую поддержку от подобных мероприятий.
– Ну конечно! – невольно прикрикнула я, легонько скрежетнув зубами. Ливия частенько была со мной сурова, как может вести себя только лучшая подруга, и говорила, что у меня есть склонность производить впечатление стервы на того, кто не очень хорошо меня знал, – особенно в разговорах о справедливости и благотворительности.
Но эта правда приводила в ярость. Любая женщина, которая не улыбалась, не смеялась и не кивала головой, считалась стервой.
Я носила это оскорбление с гордостью.
– А многие из присутствующих здесь жертвуют, возможно, одним процентом из заработанного за год, а потом хвастаются друзьям, как помогают обществу.
Винс повернулся ко мне, и тогда я, высоко подняв подбородок, встретилась с ним взглядом.
– Выходит, все, кто не посвящает жизнь и деньги активизму, просто отбросы человечества? Вы, должно быть, идеальный ангел – современная Мать Тереза.
– Во всяком случае, я не участвую в общественных мероприятиях ради пиар-хода, – парировала я, скрестив на груди руки. Это привлекло внимание к камере, еще висящей у меня на шее, и Винс приподнял бровь.
– Верно. Вы просто освещаете эту пиар-акцию и прикидываетесь, что выше ее.
– А, вы рассчитывали, что я упаду к вашим ногам и стану лебезить, насколько вы поразительны, как это делают почитающие вас папарацци? – выпятив нижнюю губу, спросила я. – Как это мило. Вперед. – Я подняла телефон и сделала вид, будто записываю. – Расскажите о вашей благотворительной работе, а я прикинусь, что вы занимаетесь этим, потому что хотите, а не потому что это хорошо отразится на репутации команды.
Когда Винс смотрел на меня, его карие глаза напоминали камень, а уголок губ приподнялся, словно он хотел улыбнуться. Но челюсти были сжаты, брови сведены к переносице, как будто я была противником, вышедшим на его лед.
– Похоже, вы меня раскусили.
– Подождите, идеальный снимок, – продолжила я, убрав телефон и взяв камеру. – Крутой новобранец «Тампы» и Самая уродливая ваза на свете.
В ответ уголки его губ и впрямь немного приподнялись, всего чуточку, и я почувствовала себя в высшей степени довольной, сделав снимок Винса, который стоял перед аукционным столом, по-прежнему непринужденно засунув руки в карманы.
Когда я снова отпустила камеру, мы замолчали, разглядывая друг друга. На моем лице была такая же ухмылка, как у него. Во всяком случае, пока Винс не разорвал зрительный контакт и не обвел взглядом мое тело. Он даже не прикинулся пристыженным – просто оценивающе заглянул в глубокий вырез и еще выше изогнул бровь, заметив высокий разрез на платье, который приоткрывал мое верхнее бедро.
Шею обожгло румянцем под его взглядом, но этот огонь и вполовину не был таким горячим, как мой гнев. Я уже готова была накинуться на Винса, как вдруг сзади кто-то взял меня под руку.
– Извини, – сказала Ливия. – Увязла, рассказывая страшные истории толпе, которую развлекал наш директор. О, вижу, ты познакомилась с Мальчишкой Танни.
Винс обратил внимание на мою лучшую подругу и расплылся в улыбке. Она так отличалась от лукавых ухмылок, которые он кидал в мою сторону, что у меня чуть не перехватило дыхание.
– Привет, Ливви, – поздоровался он и наклонился, чтобы расцеловать ее в щеки. Поскольку Ливия до сих пор держала меня под руку, Винс оказался чуть ближе ко мне. – Давно не виделись.
– Тебе же лучше, – задумчиво произнесла она. – Береги свои виниры[2], не дай еще одной шайбе прилететь тебе в челюсть, и сможем проводить время вместе в более веселой обстановке.
Он снова сверкнул белоснежной улыбкой, и я задалась вопросом, какие из этих зубов были настоящими.
– О, но я скучаю по твоему креслу, – сказал Винс и окинул ее таким же оценивающим взглядом, что и меня несколько минут назад. – Знаешь, мы даже ждем, когда нам выбьют зуб, ведь знаем, что это приведет в твой кабинет.
Меня так и подмывало фыркнуть, но Ливия, похоже, привыкла к такому беспардонному флирту. Она только закатила глаза и с улыбкой махнула на Винса рукой.