— Да под это что угодно подвести можно. Любое событие.
— Значит, не хочешь дать ему шанс?
— Н-нет, — и снова запинка меня выдала.
— А… вам?
— Рина, — внезапно закралось нехорошее подозрение, — а это не он тебя прислал? Парламентером?
— Нет. Мне просто не хочется, чтобы ты потом пожалела. Я понимаю, в нашем возрасте глупо размениваться на заведомо невыигрышный вариант. Но у нас есть неоспоримое преимущество перед малолетками. Мы уже знаем, чего хотим. Нам не нужно много времени, чтобы понять: не получилось. И мы можем сказать об этом вслух, а не надеяться, а вдруг со временем наладится. И не смотри на меня так. Я прекрасно понимаю, о чем ты думаешь. Если я такая умная, почему до сих пор Комарова. Потому что сейчас мне это удобно, только и всего.
Она посидела еще немного и уехала, а я налила бокал вина и забралась в ванну. И, разумеется, тут же пискнул телефон. Сообщение пришло с незнакомого номера, но у меня не было сомнений, от кого оно.
«Дина, пожалуйста, давай встретимся».
«Нет, — я спихнула локтем в воду бокал и чуть не утопила телефон. — Я все сказала. С тех пор ничего не изменилось».
Подождала немного, отложила телефон, выловила бокал, поставила на стиралку. Будет ванна с винной добавкой. Что-то подсказывало: Щукин не отстанет.
Окей. Продолжай. Либо тебе надоест, либо… надоест мне. Отбиваться.
От этого намека на компромисс я даже повеселела немного. Как будто беспросветную тьму прорезал тонкий лучик.
Утром я просмотрела миллион вакансий на хедхантерских сайтах и раскидала свое резюме. А потом выловила на одной из фрилансерских бирж заказ на статью об элитной недвижимости. Когда ты умеешь писать, тема уже не имеет значения. Главное — найти нужную информацию, скомпилировать или проанализировать. Этот скилл у меня был прокачан по восьмидесятому левелу. Поисковики сходили с ума от моих запросов и забрасывали самой противоречивой контекстной рекламой.
Пока писала, снова привезли цветы. На этот раз семь коралловых роз. Плюс большую коробку конфет.
Цветочки, конфетки — как мило. Это сарказм, если что.
— Щукин, отстань! — потребовала я в мировое пространство, прислушиваясь к интонации. Категоричности в ней явно не хватало.
Текст шел туго. Потому что я то и дело застывала, глядя в окно. А рука тянулась к коробке.
Зараза, вкусные конфеты!
Глава 18
Пробежала неделя. Работу я так и не нашла, зато написала десять статей на самые разные темы. А еще зарегалась в Дзене и залила туда пяток душещипательных рассказов, написанных когда-то под настроение. Их мгновенно завалили дерьмом — и откуда только набежали? Это было обидно, но прагма подсказывала: в данном контексте чем больше комментариев, тем лучше. Вполне тянуло на монетизацию.
Щукин не сдавался. Каждый день мне приносили цветы и конфеты. Каждый день он писал мне и настырно предлагал встретиться. Сначала я отказывалась, потом перестала отвечать. Но почему-то так и не забанила его. И не закинула номер в черный список.
Читерство чистейшей воды.
У меня кончились вазы и трехлитровые банки. На принтере высилась башня из распечатанных конфетных коробок.
Бездна фантазии, злобно урчала я, протягивая руку за очередной конфетой. Надо бы весы вытащить из-под ванны. А то сидишь вот так за компом в пижамных трусах, жрешь, никуда не выходишь, а потом хоба — пять лишних килограммов.
Щукин телепатограмму принял и на следующий день прислал пироженку в прозрачной коробочке. С прицепленной сверху орхидеей. Выглядела эта сволочь так аппетитно, что не проглотить было просто нереально. Хорошо хоть цветочком не закусила по инерции.
«ПРЕКРАТИ!!! — написала, облизывая пальцы. И соврала вдогонку: — Я уже поправилась на три кило».
«Прекрасно! Я люблю толстых женщин. Завтра пришлю торт».
Вот же гадина!
«Я не буду открывать твоим курьерам».
«Ну и не открывай. Я сделаю приписку, что можно оставлять на коврике под дверью».
И тут же рефреном:
«Дина, давай встретимся!»
«НЕТ!!! Оставь меня в покое».
«НЕТ!!! Давай встретимся».
Твою мать…
Ринка была права. Если бы я твердо решила, что мне это не нужно, заблочила бы его везде и не открывала курьерам. Типа, я ничего не заказывала, везите обратно. И он это прекрасно понимает, поэтому будет давить дальше. А я через пару-тройку дней начну возмущенно поглядывать на часы: эй, что за дела, где мои конфеты⁈
Все это напоминало курицу из анекдота, которая беспокоится, не слишком ли быстро убегает от петуха. Или знаменитые окна Овертона: сначала с возмущением отвергаешь, потом слегка допускаешь, а потом… допускаешь уже не слегка, а с песней и во все природные отверстия.
Хорошо, сказала я себе, прекрасно понимая, что достаю из шкафа простыню на белый флаг. Еще неделя. Если не отвалится, значит, встретимся.
Угу-угу, сказал ехидно встроенный оппозиционер, а простынку потом на постельку постелешь.
Вот тут обманывать себя не имело смысла. Если встретимся, то простынка явно будет использована по прямому назначению. В тот же вечер.
А кстати, насчет торта он не соврал, прислал бенто. Ну а что, торт же, хоть и маленький. С надписью шоколадным кремом: «Дина, давай встретимся!» Надпись я соскребла и половину торта отдала соседке.
На следующее утро меня разбудил звонок в дверь. Часы показывали восемь — глубокая ночь для совы-фрилансера.
В глазке торчала Люся Пална, крайне приобалдевшая. Мелькнула мысль, что она отравилась тортом, но я его тоже ела и, кажется, осталась вполне жива и здорова. Вкусный торт, со сникерсом внутри.
— Диночка, — с придыханием сказала Люся Пална, когда я открыла дверь, — ты в окошко смотрела? Во двор?
— Нет, — испугалась я. — А что там?
Не дай бог труп Щукина с запиской на лбу: «В моей смерти прошу винить Дину М.»!
— А ты посмотри.
На дорожке прямо под моим кухонным окном огромными разноцветными буквами было намалевано все то же: «Дина, давай встретимся!!!»
Что-то мне это напомнило. Ну да, конечно. В первом классе Вовка Дюкин украл от доски мел и написал на асфальте в школьном дворе: «Дина Малышева, я теба люблю». Именно так, «теба». Кривыми печатными буквами. Стебались почему-то надо мной, а не над ним. К счастью, пошел дождь, и на следующий день от его художеств ничего не осталось. Но тут явно красочкой поработали, чтобы надолго. Вот дворник будет счастлив!
Разумеется, домовой чатик не остался в стороне. Сообщение «Дина, дай ты уже этому мудаку, пока не засрал весь двор» собрало почти сотню лайков. Я психовала, но где-то в глубине души плескалось любопытство: что же он еще придумает.
До обеда следующего дня все было тихо. Ни курьеров, ни сообщений. А потом за кухонным окном повис огромный воздушный шар ядовито-розового цвета. Разумеется, с сакральной алой надписью. Он висел неподвижно и загораживал свет. Интересно, это как? Почему его не сдувает, ветер-то приличный? Может, радиоуправляемый? Сидит где-то Щукин в машине с джойстиком? Хотя не обязательно самому, можно нанять ивент-агентство.
Я открыла окно, втащила шар на кухню и безжалостно проткнула ножом. Внутри действительно оказалась маленькая пластиковая коробочка.
«Щукин, ты долго еще будешь меня доставать? Надо мной уже весь дом ржет».
«Дина, я упертый, у меня большой материальный ресурс и богатая фантазия».
Ну насчет фантазии я бы не стала так категорично утверждать, но вот упертости и ресурсов там действительно хватало. С избытком.
Так, еще четыре дня. А там посмотрим.
Но это я так думала, а у него были другие планы.
В три часа ночи я проснулась от адского грохота во дворе. Дикий рок ревел с громкостью взлетающего самолета. Каждые полминуты музыка прерывалась все той же фразой, от которой у меня уже дергался глаз. Телефон разрывало от писка: это горел от возмущения домовой чат. Окна в противоположном корпусе горели не менее ярко.