Все сходится. Но я могу вас заверить, что Тома все равно не смогли бы осудить. Это не было бы окончательным решением. В конце концов с некоторой вероятностью (и, следовательно, далеко не с уверенностью) все могло быть именно так, как описал Том в своем заявлении. Как показали профайлеры, найденные улики можно было легко объяснить.
Однако дело приняло оборот, которого не ожидали ни криминальная полиция, ни Том. Следователи получили почту из тюрьмы, где содержали Тома. Но письмо пришло не от него самого, а от его соседа по камере Петера. Он просил следователей приехать, поскольку должен был рассказать им нечто важное.
Заключенные нередко обращаются к властям, чтобы раскрыть предполагаемые знания других заключенных.
Чаще всего они надеются, что это даст им преимущество. В США это обычная практика. Когда следователи полагаются на информацию, которую заключенные рассказывают своим сокамерникам, это всегда оставляет неприятный осадок. Правдиво ли то, что говорит сокамерник? Или на самом деле он все это придумал, чтобы показать себя с хорошей стороны? Мы, адвокаты защиты по уголовным делам, как и верховный суд, крайне скептически реагируем на появление таких «ключевых свидетелей». Изобличающие заявления, сделанные другими заключенными, используемые в качестве доказательств, всегда подлежат тщательной проверке.
Однако с сокамерником Тома все было иначе. Петер условился не «стучать», пока не отбудет положенный ему тюремный срок. Так что он не получил от этого никакой выгоды, скорее наоборот. Как выразился сам Петер, он не хотел ставить под угрозу свое хорошее положение в тюрьме, ведь если бы он давал показания против своих сокамерников, пока находился в тюрьме, то стал бы отверженным и мог бы снова опуститься на самое дно тюремной иерархии, хотя за последние несколько лет и пробился наверх.
Его мотив был совершенно иным. Петер обратился в уголовную полицию без ведома своего адвоката, который настоятельно советовал ему не давать показаний. По его собственным словам, Петер был настолько потрясен зверским поступком в отношении двух пенсионеров, что не смог примириться со своей совестью и забыть, что преступник, совершивший двойное убийство, и стоящий за ним подстрекатель могут избежать ответственности…
Можете себе представить, насколько сильно заинтересовались следователи, когда услышали слово «подстрекатель». В конце концов они наблюдали, как после анализа профайлеров главные подозреваемые уплывали из их рук, а все дело, можно сказать, буквально рассыпалось на глазах. Следователи нанесли личный визит сокамернику Тома Петеру.
Петер был тощим лысеющим молодым человеком ростом почти шесть футов. Он почти закончил отбывать наказание за мошенничество. В начале следующей недели его должны были освободить за хорошее поведение. Поскольку Петер был одним из старших заключенных, тюремное начальство попросило Петера присмотреть за Томом после его поступления, чтобы с ним ничего не случилось. Из-за преступления, в котором обвиняли Тома, существовали опасения, что другие заключенные его хорошенько изобьют. Такое часто случается с новичками, которых обвиняют в убийстве детей или пожилых людей, хотя «нормальные» убийцы находятся на вершине тюремной иерархии. Ниже «убийц бабушек и детей» только насильники и педофилы.
И действительно, когда Петер и Том совершали свои ежедневные прогулки по двору, заключенные выкрикивали из своих камер оскорбления в адрес Тома. Петер предложил Тому защиту и был единственным, кто с ним разговаривал, смотрел телевизор и играл в настольные игры, чтобы развеять скуку. Спустя очень короткое время Том полностью доверился Петеру и рассказал ему о двойном убийстве. Петер заявил, что Том полностью открылся ему и даже рассказал о подоплеке преступления… Следователи внимательно слушали.
Сначала двое мужчин обсуждали арест Тома. Том сказал Петеру, что его беспокоят две вещи: сломанный ноготь на левой руке госпожи Вайнманн, который упоминался в ордере на арест, и пара плоскогубцев, которыми Том вынул заглушку газовой плиты, а потом по глупости оставил на месте преступления. Том беспокоился, что не сможет правдоподобно объяснить, почему его ДНК также была найдена под сломанным ногтем. Вместе Петер и Том думали о том, какую версию можно использовать для объяснения обнаруженной там ДНК. Петер предложил объяснить это рукопожатием между госпожой Вайнманн и Томом. Но поскольку это был ноготь на левой руке, Том отверг такое предложение и они продолжили размышлять об этом вместе. На тот момент Том еще не знал, что ДНК, якобы обнаруженная на ногте левой руки, была ошибкой следователей: на самом деле ДНК Тома находилась только под целым ногтем правой руки, что можно было легко объяснить рукопожатием.