Предположение, что невестка обладала знаниями преступника, основывалось на ее заявлении в полиции о том, что после обнаружения тел она поднялась на верхний этаж. И здесь полицейские заподозрили, что невестка решила оправдать наличие следов, оставленных преступником, таких как кровавый отпечаток обуви, найденный на лестнице. Однако впоследствии сами полицейские говорили, что верхний этаж не имеет явной связи с преступлением. Итак, если верхний этаж не имеет никакого отношения к преступлению и, следовательно, к преступнику, тогда зачем невестке, если предположить, что она действительно была преступницей, подниматься туда? Разве она не помнила, что в ночь преступления наверх не поднималась? И, значит, не ожидала увидеть там никаких следов. В любом случае кровавый отпечаток обуви нельзя было отнести к невестке по причине несоответствия размера и отсутствия похожей обуви в дее доме.
Касательно знаний, которыми обладает преступник: помните, как невестка говорила мужу жаждавшей ее опорочить соседки, что преступник не оставил никаких следов, поскольку мог быть одет в гидрокостюм? Об этом муж соседки впоследствии рассказал суду, что стало для суда еще одним доказательством того, что невестка обладает знанием преступника. Из-за тесноты гидрокостюма преступник определенно не смог ничего надеть под него и, судя по масштабу устроенной резни и обнаруженным следам крови, был весь с головы до ног покрыт кровью. Однако, поскольку он не стал бы избавляться от одежды, в которой было совершено убийство, в непосредственной близости от места преступления, ему неизбежно пришлось бы садиться в машину в окровавленном гидрокостюме, ведь всю одежду он вряд ли стал бы снимать. Однако суд не учел того, что в уже упомянутом автомобиле BMW невестки никаких следов крови обнаружено не было.
А как же травма руки? Была ли она окончательным «доказательством» «виновности» невестки? Уже на следующее утро после преступления невестка показала свою руку соседке с медицинским образованием. Полиция и суд предположили, что она сделала это лишь для того, чтобы иметь возможность представить подходящую легенду, объяснив, что это произошло во время работы в саду, что также могла бы подтвердить соседка, если бы полиции стало известно о травме. Но на самом деле, по мнению полиции и суда, невестка получила травму, когда орудовала ножом в ночь убийства. Однако против этого предположения говорят три момента: во-первых, на месте преступления не обнаружено следов крови невестки. Во-вторых, учитывая, какая бойня творилась на месте преступления, можно было ожидать наличие травмы посерьезнее, чем небольшая царапина, описанная соседкой. И, в-третьих, зачем невестке вообще указывать на возможную травму в связи с преступлением, да еще едва заметную?
Также невестка говорила, что она, возможно, оставила следы крови на месте преступления, потому что случайно разбередила свою рану, когда искала ключ в сумочке. Полицейские впоследствии сочли это подозрительным, поскольку вспомнили, что один из их коллег зафиксировал пятно крови в коридоре в присутствии невестки. Поскольку невестка увидела его до того как ее доставили в отделение полиции на допрос, ей пришлось сочинить легенду об открывшейся ране, чтобы объяснить пятно, обнаруженное на месте преступления, которое, как ей казалось, было ее кровью.
А теперь давайте будем честными: если бы вы присутствовали на месте преступления, будучи при этом невиновными, и увидели, как обнаружили пятно крови, а у вас к тому же была бы травма на руке, разве вы не захотели бы привлечь внимание полиции к тому, что пятно крови могло принадлежать вам? Иными словами, какой компрометирующий вывод можно сделать из такой улики, если на самом месте преступления не было обнаружено ни капли ее крови? Если быть точным, то на месте преступления не было найдено ни волоска, ни частички кожи, принадлежавших невестке. Вероятность того, что она сообщила о своей ране, чтобы помочь в расследовании, столь же правдоподобна, как и предположение полиции, что невестка хотела объяснить присутствие пятна ее крови в доме убитых в качестве меры предосторожности. В любом случае, вывод о виновности в убийстве нельзя делать лишь на основании этого пятна крови.