— Почему?
— Антифриз оказался смертельным ядом. При его введении мыши погибали еще до заморозки.
— Жаль. Хотя, как говорится, есть варианты. Давайте встретимся через пару дней и поговорим более обстоятельно. Вы согласны?
— Да.
— Тогда я вам позвоню. Ваши телефоны у меня есть.
Вернувшись домой, Комаров какое-то время размышлял о странном разговоре. Человек явно заинтересовался антифризом. При этом его внешность и манеры заставляли усомниться в принадлежности к миру науки. Что-то в нем проскальзывало такое… зэковатое. Конечно, речь правильная, без фени, и манеры вполне человеческие, но сейчас многие уголовники камуфлируются под добропорядочных граждан.
Михаил Эдуардович читал в одной солидной газете рассказ большого чина из МВД о его встрече с преступными авторитетами. Чину они показались милыми интеллигентными людьми. Поэтому и незнакомец мог принадлежать к миру криминала. Или такие мысли навеяло слишком позднее время встречи? Нет, Комарова насторожила реакция на известие о том, что антифриз является смертельным ядом. Незнакомец тогда сказал «жаль», но в интонации не было досады. Опасное свойство антифриза его вполне устраивало.
И тут Михаила Эдуардовича осенило. Такое иногда бывает. Вроде размышляет человек о чем-то одном, а приходит хорошая идея, к теме его раздумий имеющая только косвенное отношение.
— Мы же не проверяли антифриз на холоднокровных! Как же мы упустили такую очевидную вещь! Вдруг он совершенно безвреден для змей и лягушек. Надо завтра же проверить.
Посвященные сотрудники лаборатории были немало удивлены поведению своего шефа. Достав единственную оставленную на всякий случай пробирку с антифризом, остальные запасы которого за ненадобностью были уничтожены, Комаров велел принести ему парочку лягушек. Для верности. Обоим земноводным он ввел антифриз, и в обоих случаях констатировал смерть. Но, как истинный ученый, Михаил Эдуардович не угомонился. Он вызвонил своего приятеля-герпетолога и раскошелился еще на парочку змей. Напрасная трата денег! Ужей постигла безвременная участь лягушек.
— Теперь можно абсолютно точно сказать, что проблема в нашей работе. Либо мы неправильно определили состав антифриза, вырабатываемого рептилиями, либо намудрили с синтезом, — понял Комаров.
Его терзали смутные опасения, абсолютно напрасные, как выяснилось уже в скором времени.
Вскоре раздался телефонный звонок.
— Добрый день. Вам звонит Владимир, человек, с которым вы пару дней тому назад разговаривали поздним вечером. Я тогда забыл представиться. Давайте встретимся завтра в шесть часов.
— Хорошо, — согласился Комаров. — А где? У меня на работе не совсем удобно.
— Ресторан «Альбатрос» вас устроит?
— Ну, если мы сумеем договориться и будет что отмечать, — вроде бы пошутил ученый.
На самом деле ему было жаль отдавать кругленькую сумму за ресторанные посиделки.
— У меня есть чувство, что мы обязательно договоримся, и по такому случаю я оплачиваю все расходы, — ответил Фитиль, из собранного досье знавший о прижимистости Комарова.
Он тщательно обдумал предстоящий разговор. Ученому люду присуща некоторая щепетильность, даже самые корыстолюбивые представители мира науки стараются избегать криминала, поэтому следовало придумать достойную отмазку, которая бы устроила Комарова. И такую отмазку, как решил Фитиль, ему удалось сочинить. Дав ученому слегка насытиться и обсудив в целом вопросы заморозки, Фитиль сделал многозначительную паузу и спросил:
— Знаете ли вы, Михаил Эдуардович, сколько в нашей стране неизлечимо больных людей, страдающих от мучительных болей?
— Точного числа не знаю, но предположу, что довольно много. Ведь если говорить о медицине, то прогресс достиг весьма сомнительного уровня. Мы научились продлевать людям жизнь, однако тем самым обострили проблему старческих болезней. Мы не способны их вылечить и только затягиваем, иногда на годы, агонию человека. Возможно, я сужу излишне категорично и, оказавшись в шкуре обездвиженного старика, навсегда прикованного к постели, находил бы в таком существовании свои радости, но в мои годы мне кажется, что лучше умереть, чем тоскливо наблюдать, как жизнь проходит мимо.
— Очень хорошо! Я рад, что наши мысли совпадают. Понимаете, у меня очень много знакомых, и среди них есть несколько человек, потерявших способность ходить и страдающих от жутких онкологических болей. Все они сохранили рассудок, и это усиливает их мучения. Один из них сказал мне, что если бы заранее знал о своей судьбе, то застрелился бы. Другой уже несколько месяцев умоляет родственников дать ему яду, но те боятся.