– А я думал, ты сегодня утром встречаешься с Мэл, – бросил через плечо Ник, приступивший к решению умеренно сложной задачи: приготовлению своего кофе во френч-прессе, который они приобрели предыдущей зимой после окончательного издыхания их «Кьюрига».
– Мэл вынуждена была отказаться от встречи. Опять «облом из-за Фионы».
Это словосочетание – «облом из-за Фионы» – обычно подразумевавшее недомогание, сопровождавшееся выделением физиологической жидкости любого рода, ввела в оборот сама Мэллори. Справедливости ради, ее дочка Фиона становилась причиной «обломов» не чаще любого другого двухлетнего малыша. А в общем и целом она была достаточно «бесхлопотным» ребенком. Мэллори иногда шутила, что ее дочь произошла из матки со значительно выработанным усталостным ресурсом, с чем большинство женщин сталкиваются лишь в пожилом возрасте.
– Что за облом на этот раз? – Ник, развернувшись, прислонился к столу.
Холли пожала плечами:
– Точно не знаю. Что-то, вызывающее у детей жидкий стул.
Ник улыбнулся, и морщинки в уголках его глаз углубились. Эти морщинки были у мужа всегда, сколько Холли его знала – со дня их знакомства в колледже на третьем году обучения. Временами Холли даже сетовала на то, что морщинки Ника придавали ему мальчишеский вид, тогда как ее «гусиные лапки» делали Холли похожей на миссис Даутфайр. Впрочем, при знакомстве с Ником эта мысль ей в голову не пришла. А глядя на мужа теперь, Холли только дивилась: неужели можно испытывать влюбленность с первого взгляда на протяжении десяти с лишним лет?
– Похоже на правду, – сказал Ник, снова повернувшись к кофе. – Ты знаешь, какашки – главная причина, по которой я доволен тем, что у нас пока нет детей.
Ник произнес это совершенно бездумно – как люди говорят о вещах, не имеющих никакого значения. Но у Холли вдруг похолодело в груди. Она заставила себя потупить взгляд на телефон, только глаза ничего не различили на экране.
Ник сказал что-то еще, что-то насчет того, как долго он намеревался пробыть в офисе. Увы, Холли не расслышала слов мужа. Ее насторожило ощущение зудящего покалывания под кожей. А к тому моменту, как она осознала, что именно вызвало это покалывание, Ник уже вернулся в спальню, а экран мобильника погас.
Виной всему было слово «пока». «У нас пока нет детей», – сказал муж таким тоном, каким обычно человек заявляет, что пока еще не поужинал. Как будто Ник нисколько не сомневался, что когда-нибудь они появятся.
И конечно же он так думал. Ведь таков был план: работа, дом, дети – естественный ход жизни. Это был естественный ход жизни большинства людей, и их пары в особенности. Они условились об этом в первый же год по окончании колледжа. Когда думали, что уже стали взрослыми (в чем их убеждали большие – как у взрослых! – задолженности по студенческим кредитам). Сначала работа, затем дом и только потом дети.
Но тогда Ник с Холли обсуждали не только это. Они говорили о Париже, о том, как было бы здорово провести там их медовый месяц. Ник мечтал посетить Лувр. Холли заливисто смеялась, воображая его в берете.
В конечном счете, в Париж они не полетели. Вместо Франции они отправились в Таиланд (им было всего двадцать три, и поездку оплатили родители Ника).
Они все еще могли поехать в Париж, если бы пожелали. Но пока что Холли не была уверена, хотелось ей этого или нет. В мире было так много более интересных мест, достойных посещения – Мачу-Пикчу, Кейптаун, Япония. Тетя Холли, Джоан, недавно вернулась из Марокко. В подарок племяннице она привезла маленькую жестяную коробочку чая с мятой и печенье.
Ник возвратился на кухню через несколько минут – уже одетый и готовый уйти на работу.