– У тебя что, не встал? – ехидно поинтересовалась я.
Однако он даже не вздрогнул. Эта маленькая подковырка была для нас обоих не более чем игрой.
– Ты же знаешь, у меня всегда стоит, – ответил он с легкой вспышкой злобы, спалившей мое замечание и напомнившей мне тот день, когда… ну, в общем, когда я почувствовала жар между ног. – Проблема в другом, – продолжил он. – Когда мы начали раздеваться, она назвала меня чужим именем, и у меня тут же пропало все желание.
– Чужим именем, – повторила я, стараясь сдержать легкий смешок. – И что же это за имя?
Адрик посмотрел на меня так, словно пытался прочесть мои мысли. Казалось, он хотел скрыть что-то неприятное или даже постыдное; его серьезное апатичное лицо вдруг озарила легкая беззаботная улыбка.
– Неважно, – бросил он. – Достаточно уже того, что это имя не мое.
Я рассмеялась. Почему-то мне трудно было смеяться. Конечно, я догадывалась, что это за имя. Я даже чуть было не произнесла его. Уж не Эган ли часом?..
Адрик мог соврать в чем угодно, но в том, что у них с Арти все закончилось не так, как он планировал, я ему верила.
Сквозь смех я почувствовала, как дрожу от холода: в машине вовсю работал кондиционер, а я промокла под дождем, пока меня заталкивали внутрь. Он это заметил и рыцарским жестом снял с себя толстовку, оставшись в футболке. Я увидела его великолепные широкие плечи, накачанные за долгие часы упражнений в спортзале. Волосы его растрепались, и я перестала пялиться на него, лишь когда он бесцеремонно набросил свою толстовку мне на голову.
– Надень, – велел он не терпящим возражений тоном. – Если ты здесь загнешься от холода, во всем обвинят меня.
Я могла бы отказаться, но и правда замерзла. Так что с минуту поупиралась, но потом все же надела толстовку. Просунув руки в рукава, я ощутила мужской запах, исходивший от ткани, запах Адрика. Это помогло мне расслабиться, пока жестокая правда, что я не могу снова влюбиться в него, не сдавила нутро.
Ох, проклятые чувства! Проклятая слабость! Какая же я дура!
– Похоже, Александр выйдет не скоро, – заметила я, слегка закашлявшись. – К тому же эта гостиница…
– Слушай, а ты есть не хочешь? – перебил он.
Сказать по правде, я ничего не ела с самого обеда, но, как уже сказала, не знала, как быть с Адриком. Я могла отталкивать его и держаться на расстоянии, как просил меня Эган, или принять его и посмотреть, как развивается новая идея, только что пришедшая мне в голову. В конце концов, это не моя, а их, так что халявная еда, которой меня накормит этот придурок, – самая меньшая цена после всего, что они натворили.
Хм… Будем откровенны, мы живем не в той вселенной, где героиня – всегда невинная жертва, добрая и чистая, как Белоснежка. Сказать по правде, я больше склоняюсь к образу злой колдуньи.
– И что ты можешь предложить? – спросила я.
– Тут на углу есть «Макдоналдс», – махнул он рукой в том направлении, где, очевидно, находился этот ресторан быстрого питания. – Я могу туда сбегать, хотя…
Это самое «хотя» интригующе повисло в воздухе.
– Что хотя? – фыркнула я. – Боишься, что я сбегу?
Его губы скривились в печальной и чуть зловещей усмешке.
– Нет, ты никуда не уйдешь, – просто ответил он. – Я запру тебя в машине.
С этими словами он открыл дверцу и вышел, прежде чем я успела отреагировать.
– Адрик! – воскликнула я, глядя, как он запирает дверцу на ключ.
– Проследи, когда выйдет Александр, – велел он.
Я с видимой неохотой подчинилась, хотя мне самой было интересно, что будет, когда выйдет Александр.
Но я так ничего и не увидела. Алекс не выходил, а вскоре вернулся Адрик с едой. Ели мы на парковке, по-прежнему сидя в машине. Надо сказать, что мне трудно было не смотреть на его голые руки и мокрое лицо, пока он доставал четыре гамбургера и четыре больших порции картошки фри. Он был так красив, что у меня заболело сердце. Мне вдруг захотелось нарисовать его портрет, а потом поместить в рамку. Поистине непосильная задача: пытаться сосредоточиться на чем-то другом, когда он рядом, но я собрала всю свою волю и представила огромный плакат с надписью: «НЕ ВЕРЬ! БУДЬ ОСТОРОЖНА!», реющий над всеми мыслями и чувствами, которые я испытывала к нему.
Хотя… Не могу не признать, я всегда питала к Адрику слабость. Ведь недаром говорят, что лучший мужчина – тот, кто дает тебе чувство покоя и безопасности и не треплет нервы. Именно это я и ощущала рядом с ним: покой, отсутствие проблем, чистоту, возможность быть счастливой.
Может, именно поэтому мне трудно было поверить, что Адрик настолько безразличен к чужим проблемам и неприятностям, как сказал Эган в тот день, когда в аудитории прокрутили злосчастное видео. Мне хотелось спросить, не является ли его поведение насквозь фальшивым, хотелось услышать из его собственных уст, но было ли у меня на это моральное право? Я ведь тоже насквозь фальшива, все мои действия – лишь часть плана, и если я что-то сделала не так… Поверьте, я даже не осознавала своих глупостей и ошибок. Да, именно так. Это правда.
Но я не собиралась отступать. И теперь должна была как можно быстрее двигаться вперед.
Но на минутку я все же засомневалась.
– Так какого черта мы здесь торчим, Адрик? – спросила я, драматично закатывая глаза.
Состроив трагическую мину, он посмотрел на пакеты с бургерами и картошкой фри, лежавшие у него на коленях. В руке он держал недоеденный гамбургер.
– Ты права, пожалуй, стоило заказать еще один гамбургер, – озабоченно произнес он с набитым ртом. – Порой я недооцениваю свой аппетит.
– Нет! – воскликнула я.
Адрик настолько растерялся, что перестал жевать.
– Мы все и вот это… – пробормотала я, пояснив свою мысль круговым движением руки. – То мы поступаем плохо, потом – хорошо, затем творим всякие жестокости и опять делаем что-то хорошо, даже не считая нужным об этом говорить.
– Ты же вроде не хотела со мной разговаривать, – тут же парировал он.
После этого мне пришлось закрыть рот. Зачем я вообще это брякнула? Разозлившись на саму себя, я откинулась на спинку сиденья. Я уже давно сидела в машине, надев толстовку, а моя блузка до сих пор не высохла. Мало того, толстовка тоже промокла в некоторых местах. Я продрогла от мокрой одежды. Мне стало холодно, и я заворочалась на сиденье.
– Тебе нужно снять твою мокрую блузку и остаться в одной толстовке, иначе продрогнешь и загнешься от пневмонии, – произнес он, став совершенно серьезным по непонятной причине – то ли из-за моего молчания, то ли правда испугался, что я могу умереть.
В том, как Адрик рассуждал о смерти, было что-то забавное и не слишком правдоподобное.
– Ты преувеличиваешь, ни от чего я не умру, – фыркнула я, закатив глаза. – А кроме того, где я ее сниму? Тогда уж лучше зайти в гостиницу и снять номер, чтобы послушать через стенку, чем там занимается Александр, хотя на этот счет у меня есть идея.
Я тут же поняла, как глупо это прозвучало, едва увидев мелькнувшую на губах Адрика хитрую зловещую улыбочку.
– Так ты приглашаешь меня в гостиничный номер, Дерри? – лукаво спросил он. – Я не какой-нибудь простак. Сначала хотя бы закажи мне кофе.
Эти слова пробудили во мне некое чувство, которое я тут же попыталась отогнать прочь.
– Не глупи, – отмахнулась я. – Я правда очень замерзла.
– Перебирайся на заднее сиденье и снимай мокрую блузку, – сказал он, пожав плечами. – Я не буду на тебя смотреть.
Ну что ж, остается либо умереть от холода, либо снять блузку и надеть толстовку… С минуту я колебалась, а потом… Ладно, только надо бы побыстрее.
Я взобралась на сиденье с ногами, села на корточки и протянула ногу в заднюю часть машины. Встав ногой на заднее сиденье, я перевалилась на него, как мешок с картошкой, шлепнувшись на задницу. Покосилась на Адрика: он невозмутимо доедал картошку и равнодушно смотрел на меня, считая, что я сама справлюсь. Я могла бы залюбоваться его спиной и плечами, но мне следовало сосредоточиться на собственных.