И я чувствую мгновенное, жгучее унижение.
Этот парень не пытается меня подцепить. Его взгляд не был взглядом мужчины, которого сексуально привлекает женщина. Ему было просто интересно смотреть на меня, такую одинокую и убитую горем, как я, торчащую, как непокорный и нежелательный сорняк в этом саду роз.
Стараясь быть невозмутимой, я пренебрежительно машу рукой. — Моя ошибка. Прости.
— Не стоит. Я делаю тебе предложение.
Я начинаю моргать и не могу остановиться. Унижение уже прошло, но я растеряна и моргаю, как сумасшедшая сова.
Когда я обращаю внимание на скатерть и свою руку, лежащую на ней, слегка дрожащую, Голубые Глаза продолжает разговорным тоном, как будто он еще не до конца пересек мои провода.
— Я имею в виду, позировать для портрета. У тебя потрясающее лицо. А твои глаза, они...
Он замолкает, подыскивая слово, а потом тихо говорит: — Призрачные.
Мои невидимые щиты опускаются и окутывают меня, защищая сердце от боли, разливающейся в груди. Я потратила много времени на создание своих щитов, и пока я снова не подняла глаза, они никогда не подводили меня.
Но когда наши взгляды встречаются в этот раз, я не готова к этой силе.
Однажды я наступила на провод под напряжением. Мне было восемь лет. Во время бури в нашем дворе был поврежден электрический столб, который упал на землю. Я выбежала на улицу, чтобы исследовать, прежде чем предостерегающий крик отца остановил меня, и сила напряжения, которая пронзила мое тело, когда моя босая нога коснулась провода, отбросила меня на половину двора.
Глядя в прекрасные голубые глаза этого незнакомца, я чувствую то же самое.
— Я Джеймс.
Его голос стал хриплым. В его теле появляется новое напряжение, будто он сдерживается, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться ко мне.
А может, это мое воображение, которое безудержно разгулялось.
— Оливия, — произношу я.
В наступившей тишине звуки кафе кажутся невыносимо громкими. Звон столового серебра о тарелки. Болтливые голоса переходят в нервные крики. Румянец на моих щеках растекается по шее, а пульс зашкаливает.
Никогда еще мужчина не смотрел на меня так, с такой грубой, бесстрастной интенсивностью.
Я чувствую себя голой.
Чувствую, что меня видят.
Когда рядом со мной появляется официант, я едва не выпрыгиваю из кожи.
— Мадам. — Излучая снисходительность, он протягивает мне меню десертов и предлагает насмешливый поклон.
— Я передумала. Я просто оплачу счет и уйду, спасибо. — Я снимаю сумочку с кресла и ищу в ней кошелек.
— Ты говорила, что ждешь кого-то, — напоминает мне Джеймс.
— Я солгала.
Джеймс откидывается на спинку стула и пристально рассматривает меня. Официант переглядывается между нами, выгибая бровь, потом говорит что-то по-французски Джеймсу, который качает головой.
У меня возникает ощущение, что они знакомы, что Джеймс - постоянный посетитель, и я решаю, что больше никогда сюда не вернусь.
Я бросаю несколько купюр на маленький черный пластиковый поднос, на котором лежит мой счет, и встаю, поспешно наткнувшись на стол и опрокинув стакан, безуспешно пытаясь не заметить, как три молодые женщины за соседним столиком осматривают меня с ног до головы и шепчутся друг с другом.
Эти хихиканья. Эти ехидные, насмешливые улыбки.
Когда-нибудь они станут такими, как я, которые будут мчаться к сорока с растяжками и морщинами и новым сочувствием к другим, которое принесет только разложение собственного тела и вес всех разбитых мечтаний, но сейчас они красивые и самодовольные, уверенные в своем превосходстве над неуклюжей туристкой, которая с ужасом отступает от первого настоящего чувства, которое она испытала за долгие годы.
Я не оглядываюсь, когда выхожу, но чувствую прожигающий взгляд Джеймса, следящего за мной вплоть до двери.
Каким-то образом, на этот раз я знаю, что это не мое воображение.
Глава 2
Квартира Эстель - это дитя любви Букингемского дворца и марокканского борделя девятнадцатого века.
На неоклассической витрине выставлены памятные тарелки из фарфора с королевской свадьбы Чарльза и Дианы в 80-х годах. Диваны из красного бархата покрыты пурпурными шелковыми подушками. Золотые кисти оттягивают бордовые парчовые портьеры с высоких окон, главная ванная комната - буйство инкрустированной индиго-зеленой мозаики, а стены гостиной украшают импозантные картины маслом в позолоченных рамах с изображением мрачных предков и охотничьих отрядов на лошадях. Потолки изобилуют мешаниной осветительных приборов - от витиеватых хрустальных люстр до резных бронзовых фонарей, инкрустированных цветным стеклом.