— Поллитт. Спасибо.
Он сообщает мне заговорщицки: — Мэгги Поллит — так звали героиню Элизабет Тейлор в фильме Кошка на раскаленной крыше. Вы видели этот фильм?
— Нет.
— Лучший американский фильм, когда-либо снятый. Конечно, американские фильмы не имеют такого качества, как французские, но этот фильм был совершенным. А вы, мадам, имеете поразительное сходство с его звездой.
Несмотря на панику, я должна смеяться. Я похожа на Элизабет Тейлор? Очевидно, он был пьян.
Он настаивает: — Это правда. Вам никто никогда этого не говорил? — Он машет рукой перед моим лицом. — Это глаза. Этот невероятный фиалковый цвет, que c'est belle! Можно сказать, глаза с призраками.
Если я не услышу этого слова до конца своей жизни, это будет слишком скоро.
Я слабо благодарю его за комплимент. Он смотрит на меня, потом отворачивается, чтобы достать ключ от номера из маленького шкафчика, висящего на стене позади него. Я подписываю бумагу, которую он мне протягивает, беру ключ и, хромая, иду к лифтам.
Когда зеркальная дверь закрывается и я вижу свое отражение, я удивляюсь, что вежливый портье не вызвал полицию. Я выгляжу так, будто только что сбежала из тюрьмы.
Комната хорошо обставлена элегантной мебелью и гораздо больше, чем я ожидала. Наверное, мне следовало спросить цену, но когда человек имеет дело с открытием, что ее бывший муж имеет похитителей на зарплате, а ее любовник хранит в своей квартире запас оружия, который может конкурировать с арсеналом маленькой страны, такие банальные вещи, как деньги, не кажутся такими важными.
Возможно, я пришлю Крису счет.
Оставив чемодан в коридоре, я бросаю сумочку на кровать, а затем дергаю шторы на окнах. Мне сейчас безразличен роскошный вид на Эйфелеву башню, а подозрение, что Джеймс каким-то образом узнает, где я, разжигает в заднице огонь паранойи.
Я делаю набег на мини-бар под тумбой под телевизором и выпиваю три крошечные бутылочки виски, прежде чем перевести дыхание. Затем сажусь на край кровати и оглядываюсь вокруг, думая, что же мне, черт возьми, делать.
Очевидно, что надо бежать обратно в Нью-Йорк. Но там меня ждет невидимая команда наблюдения Криса. От мысли, что за мной следят — как долго? — меня тошнит. И, честно говоря, это раздражает. Не только из-за вторжения в личную жизнь, но и из-за того, что я не знаю, почему Крис решил, что тайная охрана необходима в первую очередь.
У меня есть враги, — сказал он. Могущественные враги. Безжалостные. Враги, которые могут использовать меня, чтобы добраться до него.
Я тянусь к телефону на тумбочке у кровати, чтобы позвонить Келли за советом, но останавливаюсь. Если Крис следил за мной, то мог ли он следить и за ней? И что именно означает слежка? Люди, которые всматриваются в меня через бинокль? Слушают меня через устройства, установленные в моем доме?
Прослушивают мой телефон?
Мне стало плохо.
И тут я вспоминаю, что у меня в заднем кармане лежит телефон Джеймса, который невозможно взломать. Я вытаскиваю его и всматриваюсь в пустое черное лицо. — Джеймс Блэквуд, — шепчу я. — Кто ты?
Телефон отвечает ровным, компьютеризированным голосом. — Джеймс Блэквуд — художник американского происхождения, специализируется на портретах.
Я кричу и швыряю телефон через всю комнату.
Он падает на ковер у двери и лежит там, улыбаясь мне.
Через мгновение, когда я беру под контроль беспорядок в своем теле, я осторожно подхожу к телефону и снова поднимаю его. Проклятие моему проклятому чрезмерно активному воображению, потому что я могу поклясться, что у этой штуки есть пульс, который бьется о мою ладонь.
Я говорю ему: — Конечно, бьется.
Чертова тварь молчит. Время для другого подхода. — Кто такой сэр Элтон Джон?
Телефон тут же выдает мне статью о музыканте в Википедии, включая детали о его рождении, образовании, ранней карьере, а также награды и почести.
Ладно, значит, на нем установлена какая-то продвинутая версия Siri.
Давай попробуем. — Покажи мне фото Джеймса Блэквуда.
Экран загорается. Фотографии начинают пролетать мимо со сверхсветовой скоростью. Молодые люди, старики, младенцы, выпускные фото, водительские права, объявления о рождении, некрологи и, наконец, плакат Разыскивается 1832 года с улыбающимся, оскаленным ковбоем с огромными усами.
Этот телефон — долбаный умник.
— Покажи мне фото Джеймса Блэквуда, американского художника, специализирующегося на портретах.