Когда он спрашивает: — Можешь сказать, где ты находишься? — Я понимаю, что это проверка. Он волнуется, что я слишком хрупкая, чтобы разобраться с причиной моей парализованности.
— Все признаки указывают на Психиатрический центр Рокленд в Оранжбурге, штат Нью-Йорк.
Он делает паузу, чтобы оценить выражение моего лица. Что бы он там ни нашел, это должно его удовлетворить, потому что он улыбается. — Правильно. И ты знаешь, почему ты здесь?
Я ищу в памяти. В лучшем случае это нечетко. — Потому что... мне плохо?
Еще одна пауза, чтобы изучить мое лицо. Затем, с французским акцентом, который мягко перетекает в слова, он говорит: — У тебя были некоторые проблемы с психическим здоровьем, с которыми мы тебе помогаем.
Чувствуя, что мне снова плохо, я закрываю глаза. — У меня был психический срыв.
— Единичный, изолированный эпизод кататонического психоза, — отвечает он успокаивающим тоном. Как будто все не так уж и плохо, ведь это случилось лишь раз. — Ты с нами уже некоторое время.
— Как долго?
— Три месяца.
С начала лета. Я никогда не была в Париже. Эта поездка была только в моей голове.
Боль, которая образуется вокруг моего сердца, такая огромная, что я не могу дышать от ее жжения.
Джеймс.
Я хочу убить себя, но без рабочих рук и ног я сомневаюсь, что это будет возможно.
— Твой муж приедет к тебе сегодня вечером.
Мои глаза открываются. Я с ужасом смотрю на Эдмонда. — Муж?
Он осторожно отвечает: — Да. Кристофер. Ты помнишь его?
Боже мой. Я все еще замужем за Крисом. Я знаю, что если снова начну кричать, то получу еще один укол в руку, поэтому просто прикусываю язык и киваю, сосредоточившись на плакате, который кто-то прицепил на стену напротив моей кровати.
Лавандовые поля Прованса светятся неземным оттенком фиолетового и голубого, покрывая пышную долину, которая тянется далеко вдаль, пока не исчезает в тумане.
***
— Привет, Оливия.
С таким выражением лица, будто он пришел на похороны своего лучшего друга, Крис стоит в дверях моей комнаты. Его светлые волосы грязные и растрепанные. На футболке спереди пятно от еды, чуть ниже логотипа Budweiser. На нем потертые джинсы и пара рваных кед Converse, которые выглядят так, будто он носит их еще с колледжа.
Он также невысокого роста, с красным носом и бледным оттенком кожи, который появляется через годы пьянства.
Когда я улыбаюсь, думая, как смешно, что в своей галлюцинации я сделала его намного красивее и изящнее, его глаза сужаются.
Ему не нравится, когда я улыбаюсь ему. Интересно.
— Можно зайти?
Я пытаюсь жестом показать на уродливый металлический стул, на котором сидела Келли, но не могу. До сих пор никто в больнице не хотел сказать мне, что не так с моим телом. Думаю, они думают, что это было бы слишком сложно для меня, учитывая, что я только что вернулась из путешествия в Ла Ла Ленд.
Но я уверена, что скоро узнаю об этом от моего дорогого мужа.
— Садись.
Крис смотрит на стул, но, видимо, решает, что не останется надолго, потому что остается стоять. Он приближается на несколько футов к моей кровати. — Итак, ты проснулась.
А ты не посол США в ООН. Истерический смех грозит сорваться с моих уст, но я сдерживаюсь. Я не могу допустить, чтобы эти люди думали, что я полный псих, иначе я никогда не выберусь отсюда.
— Я проснулась. — Я смотрю, как он переминается с ноги на ногу. Его взгляд бегает по комнате, но не задерживается на мне дольше, чем на секунду.
Мне интересно, почему он такой беспокойный. Очевидно, что неожиданное пробуждение жены от кататонии было бы несколько шокирующим для любого, но нет ни объятий, ни слез, ни я так по тебе соскучился, дорогая. Его беспокоит что-то другое.
Мои воспоминания о наших отношениях туманны, будто мой мозг намеренно пытается их заблокировать.
Воспоминания или его.
Он спрашивает: — Ты все еще...? — Указательным пальцем он делает петлеобразное движение возле одного из ушей.
Очаровательно. Я пытаюсь быть вежливой, чтобы не ответить на его остроумный вопрос. — Я чувствую себя хорошо, спасибо.
— Ха. Ну, это замечательно. Просто замечательно.
У него снова это выражение, как на похоронах лучшего друга. Очевидно, мое неожиданное возвращение из Комавилля не совсем повод для вечеринки.
— Как ты, Крис?
Он посмотрел на мои когтистые руки, лежащие у меня на коленях, с едва заметным отвращением, но теперь его взгляд вспыхивает на моем. Он огрызается: — Это должно быть чертовски смешно, что ли?