Да, самая большая головная боль любого фальшивомонетчика — бумага. Проходили недели, месяцы напряженнейших усилий. Но ничего путного в голову не лезло. Напрашивался единственный вывод: деньги можно печатать лишь на бумаге, предназначенной для денег. Было от чего прийти в отчаяние! И вдруг Болдуину пришла в голову самая гениальная идея в истории подделок: надо разрезать купюру вдоль по толщине!
Соратники посчитали, что Болдуин тронулся умом. Но тот взял долларовую бумажку, и после ряда операций все получилось. Это единственное, что известно о методе Болдуина по сей день. Потом, на допросах, они рассказали полиции подробности технологии, но все их показания тут же стали государственным секретом. И ни один фальшивомонетчик так и не смог повторить этот подвиг.
…Бумага из долларовой купюры получалась толщиной с сигаретную. И в спецрастворе после этого уже легко обесцвечивалась. Затем обе половинки снова склеивались ими же изобретенным клеем из рисовой пыли. Ночь на сушку и — под пресс!
Первую стодолларовую купюру они отнесли в банк в Филадельфии — разменять. Служащий проверил ее — и выдал десять по десять. На радостях компаньоны быстренько «нарисовали» еще десять тысяч долларов, закрыли мастерскую и отправились на заслуженный отдых.
Полгода спустя в главное казначейство США из банка Филадельфии поступила для проверки стодолларовая купюра. Все было в порядке, только красная печать в углу показалась бледной. Типографский брак? Скорее всего. Уже составили было заключение, но в последний момент самый добросовестный эксперт окунул купюру в стакан с водой. И она расклеилась вдоль! Эксперт был ошеломлен.
Начальник отдела борьбы с фальшивомонетчиками Вильям Хейзен тут же подал рапорт министру финансов Джадсону Гейджу: «Мы имеем дело с фальшивомонетчиком, равного которому нет и не было». Гейдж понял, что это не преувеличение. И решился на беспрецедентный шаг: распорядился изъять из обращения все стодолларовые купюры, а их в стране ходило 26 миллионов. Вместо нее в обращение вводилась новая банкнота с известным нам изображением президента Линкольна. Американское правительство признало таким образом свою беспомощность.
Только один человек понял, в чем дело. Торговец сигарами Джекобе быстренько побежал в граверную. После скандала решено было, что молодые люди день и ночь будут вкалывать над подделкой новой купюры.
Полиция меж тем не спала, а вела тщательный поиск. И нашла. Болдуин на допросе раскололся первым, за ним — Артур. Рассказали все. За обещание смягчить кару они показали даже, где хранятся клише. Адвокат кричал в отчаянии: «Все кончено! Они отобрали клише и поняли, как вы работаете. Вас не выпустят никогда!»
— На сколько можно оттянуть суд? — спросил Бредел.
— Максимум на год.
— Тогда дайте нам самую крупную купюру, которая у вас есть.
Адвокат достал из кармана двадцатку. Так началась операция по печатанию денег в тюремной камере. Мать Бредела, женщина тучная, приходя на свидание с сыном, проносила в своем корсете все необходимое для работы. Болдуин все тем же способом разрезал двадцатки вдоль. Артуру пришлось сложнее: ему требовалась фотогравюра, сделать которую можно было только при помощи громадного аппарата. Но и он нашел свое, не менее гениальное, решение.
Через несколько дней они напечатали сто идеальных двацатидолларовых купюр. Это была первая порция…
Прокурор пребывал в шоке от этой новости. Значит, подсудимые сказали не все? И где-то спрятано более хитрое оборудование. Но в решающий момент удача отвернулась от гениев. Полиция по номеру на банкнотах догадалась, что образец, с которого они напечатаны, запущен в обращение уже после ареста фальшивомонетчиков. Значит, деньги делались в тюрьме! Вывод не казался абсурдным, когда дело касалось гениев…
Бредел и Тейлор получили самые маленькие сроки — по семь лет. Отсидели, расстались и больше не виделись. Тейлор умер в 20-х годах, Бредел дожил до семидесяти восьми лет и умер в 1952 году. Он вел честную жизнь, но полиция все эти долгие десятилетия не спускала с него глаз. Вдруг он задумает поделиться своим секретом с каким-нибудь молодым талантливым гравером? Разрезать купюру вдоль — это же так просто!..
Эдвард Мюллер, после выхода в 1937 году на пенсию, вместе с собакой проживал в крошечной квартире на 96-й улице. Для друзей и соседей он был приятным старичком, ведущим спокойную, не богатую событиями жизнь.