В последний раз, когда я водила машину, Вова сидел рядом со мной, обучая меня параллельной парковке, которую я до сих пор не освоила.
Не обращая внимания на мои протесты, Алекс подтолкнул меня ближе к двери и заставил забраться внутрь. Закрыв дверь, когда я уселась, он обошел машину спереди и забрался на пассажирское сидение.
— Тебе придется справиться с этим как-то, — сказал он резко и вложил ключ мне в ладонь, — Поехали.
Его тон дал понять, что мои дальнейшие протесты ни к чему не приведут, так что, несмотря на сильную дрожь, я вставила ключ в замок зажигания и повернула его, ощутив, как двигатель замурчал в оживлении. Включив передачу, я сорвалась с места, вцепившись сильно в руль, повернула и повезла нас вдоль ряда машин, пока Алекс вводил адрес на навигаторе.
Машин на дороге почти не было, и я повернула налево, начиная ощущать, что могла бы освоить навыки вождения снова. Было хорошо на чем-то сосредоточиться. Чувствуя себя словно загипнотизированная, я отвернулась от красной стрелки на экране к дороге, а потом обратно. Я ехала по своей полосе и вела машину так, будто была благоразумной мамочкой, отвозившая своего ребенка на занятия по хоккею. Рядом со мной Алекс отодвинул свое сидение назад и начал срываться с себя футболку.
— Что…что ты делаешь?
Я хотела, чтобы он вел себя спокойно и не отвлекал меня, демонстрируя свой пресс.
— Смотри на дорогу! — рявкнул он, продолжая рвать на себе футболку на две части с громким звуком.
Я покачала головой и попыталась сосредоточиться на белых линиях, исчезающих под колесами автомобиля, но заметила, что он наклонился вперед и пытается завязать один из кусков футболки вокруг бедра. Я повернулась к нему и тут же нажала на тормоза.
— Боже! Кто учил тебя водить?! — закричал Алекс, но я не обратила внимания на его слова.
Я быстро задышала, а руки снова начало трясти, когда я увидела красное пятно на его потертых джинсах, его кровь заметно впитывалась в футболку, которую он там повязал. Мне казалось, будто кто-то схватил меня за горло и начал душить.
— Они подстрелили тебя! — Я почувствовала, как слова сами начали вырываться наружу. — Они действительно подстрелили тебя! О Боже! Мы должны поехать в больницу!
— Следуй за стрелками на экране, — сказал Алекс сквозь зубы, связывая концы футболки в узел.
— Нет, мы должны показать тебя врачу. Ты потеряешь слишком много крови. Боже… Ты в порядке?
— Саша.
— Где мы сейчас? Здесь наверняка по близости должна быть больница! — Я начала нервно крутить кольца на пальцах, чувствуя, как слезы начали выступать на моих глазах.
Алекс приблизился ко мне, поднял мой подбородок одним пальцем и заставил меня внимательно на него посмотреть. Мои глаза были широко открыты, и все мое тело вздрогнуло, когда он мне приказал:
— Соберись сейчас же!
— Но…
— Все хорошо. Мы едем туда, куда я тебе сказал ехать. Это понятно?
Я несколько раз моргнула, а затем просто кивнула и завела двигатель.
Достав пачку сигарет из бардачка, Алекс зажег одну и, откинувшись на спинку сидения, закрыл глаза, ведя себя так, словно все было просто отлично. Я была ошеломлена его обычной манерой поведения.
Следуя инструкциям на экране, я была в состоянии на автомате вести машину по пустынной дороге, поворачивая время от времени, лишь изредка встречая автомобиль, направляющийся туда, откуда мы приехали. Каждый раз, когда я смотрела на этого сумасшедшего, сидящего рядом со мной и истекающего кровью, он становился все бледнее, и меня было не обмануть. Он не был в порядке.
Без каких-либо изменений на лице, слезы покатились по моим щекам, а я просто позволила им стекать по моему подбородку и капать вниз на колени.
Я почти никогда не плакала перед другими людьми. Я никогда не плакала перед моими старыми друзьями. Я никогда не плакала перед Тайлером. Я никогда не плакала перед Николаем. Не по-настоящему, по крайней мере.
Слезы на публике делают вас уязвимыми. Они показывают людям ваши слабые стороны, и они могут использовать эти стороны, чтобы сделать вам больно. Я не хочу, чтобы мне делали больно.
Есть только три человека в мире, которые когда-либо видели мои настоящие слезы. Первым человеком была мама. Вторым — Бетани. Я плакала перед ними, потому что знала, что они никогда бы не воспользовались моей слабостью. Они…они никогда бы не причинили мне боль.
Третьим был Алекс.
Я безутешно рыдаю перед ним уже не в первый раз, зная, что он сделает мне больно. Я не знаю, как я это определила. Я просто знаю. И каким-то образом… меня это не сильно волнует.