— Сколько хочешь за неё? — выходит слишком хрипло, и Тэхён прокашливается, поднимаясь на ноги. — Готов предложить в полтора раза больше.
Чхве Сыльмин снова смеётся — пустить оружие в ход хочется всё сильнее.
— Если хочешь девочку, то спустись на пару этажей ниже — я готов предложить тебе лучших, — мужчина щурит глаза, убирая в ящик стола деньги. — Ёнджи совершенно неприкосновенна, уж прости.
Тэхён руки в карманы брюк прячет, чувствуя, как раздражает его сейчас всё — вплоть до костюма на теле, ведь очень хочется оказаться сейчас в одних лишь свободных штанах.
— Я спросил цену, а не то, насколько она неприкасаема. Меня твои шлюхи мало интересуют, а вот её я хочу забрать.
Сыльмин вмиг становится серьёзным, кажется, понимая наконец, что Тэхён не шутит. От него волнами исходит нервозность, мужчина двигается едва ли не дёрганно, а ещё волноваться начинает слишком откровенно.
— У меня три типа работников, — неожиданно делится он. — Одни работают руками, другие — мозгом, третьи — вагиной. Ёнджи относится одновременно к первым двум. Неужели сам бы подобными кадрами раскидывался?
Ким Тэхён бы точно такого себе не позволил. Он бы такие кадры холил и лелеял, относясь с одним только обожанием, и делал бы всё, чтобы в их привлекательные головки и мысли не закралось о том, что босс — подонок несчастный. И почти наверняка он бы пошёл навстречу, да и отпустил этого паренька — Юна, кажется — на все четыре стороны — потерял бы мало, зато приобрёл много. И Чхве Сыльмин настоящий идиот, если подобных вещей не понимает.
— Я прощу половину долга, — усмехается Тэхён, склонив голову набок. — И сделаю вид, что это было первое моё предупреждение.
У мужчины с лица резко спадает вся краска, а рука невольно тянется к шее и ослабляет галстук. Тэхён почти видит, как роятся в его голове сотни мыслей, и не может отказать себе в удовольствии отпраздновать мысленно победу.
***
Он внимательно разглядывает девушку, что стоит в паре шагов от него, и в голове воспроизводит всё то, что успели его люди на неё накопать. То, что Квон Ёнджи и правда двадцать, что пять лет назад они вместе с братом оказались отданы за — вот так ирония — долги семьи Квон, которая за последние десять лет слишком сильно потеряла в авторитетном весе, а потом и вовсе слилась. То, что она достаточно умна, чтобы дела решать одними только переговорами, и что ради младшего брата готова на слишком многое, чтобы этот факт не казался её личной слабостью. Но Тэхён — не Мин Юнги, он не считает важной и необходимой частью своей жизни знание всех слабых точек своих друзей, врагов, подчинённых — всё то, что однажды можно будет использовать как самый уместный рычаг давления. Ким Тэхён совсем не такой, у него есть нечто куда более важное — любовь и уважение всех тех, кто на него работает.
Почти всех.
Потому что Квон Ёнджи упорно лишь делает вид, что на его стороне, что видит в нём лидера и готова его слушать. Тэхён на самом деле верит ей первое время, радуется, что так легко заслужил уважение, поражается её приспосабливаемости и тому, как легко она заняла весьма неплохой для новичка пьедестал в отношениях с остальными. Пока не понимает, что всё это — сплошное притворство. Ёнджи на деле одиночка, что скрывается за маской души компании. Ёнджи на деле на дух его не переносит — придурка, что лишил её возможности видеться с братом. Ёнджи на деле не без удовольствия открутила бы ему голову, но вместо этого только внимательно слушает, сосредоточенно кивает и даже делает вид, что искренне улыбается при встрече.
Тэхён, честно говоря, тоже тот ещё притворщик. Делает вид, что ничего не понимает, хотя хочет схватить её за горло, прижать к стене и потребовать правды. Делает вид, что его всё устраивает в её поведении, а сам едва сдерживается, стоит только увидеть девчонку на периферии своего зрения. А ещё Тэхён делает вид, что довольствуется её работой на него, хотя обладать ею хочется вплоть до застилающего глаза желания.
Он и сейчас стоит перед ней, бёдрами оперевшись о стол, но вместо работы думает только о том, как было бы здорово взять её вон на том диване, или прижать к дальней стене, или нагнуть прямо над этой столешницей. Тэхён в Ёнджи заинтересован был с самого начала во вполне определённом смысле, а сейчас едва сдерживает радость и нетерпение, понимая, насколько близок.
— Слышала, как твой бывший босс делит своих людей? — спрашивает он, отталкиваясь от стола и подходя ближе к девушке.
Тэхёну нравится, как поднимает она голову, чтобы не терять зрительного контакта. Такая трогательно маленькая, обманчиво хрупкая и очень красивая. Тэхён любит всё красивое, и Ёнджи точно не исключение.
— Ты говоришь о мозгах, вагинах и руках? — уточняет она. — Конечно, я в курсе.
Ему нравится та неформальность, появившаяся между ними в первый же их разговор. Только она, на самом деле, и кажется Тэхёну единственно настоящим в Ёнджи.
— Тогда ты в курсе, что он отдал мне тебя как мозги и руки, — у неё забавно расширяются на короткое мгновение глаза, едва девушка понимает, к чему он ведёт, а потом делает вид, что это вовсе её не смущает. — Ты работаешь на меня уже месяц, но, признаюсь, меня всегда интересовало несколько иное.
Ёнджи скептично усмехается, обходит его стороной, абсолютно беспардонно хватает с кофейного столика стакан и графин с водой, наполняет первый и кидает почти смело:
— Моя вагина?
Тэхён правда старается, но ответной усмешки сдержать не может. Он уже давно понял, что Ёнджи в выражениях никогда не стесняется, а с её привлекательной внешностью и звонким, будто детским совсем голосом это смотрится вдвойне нелепо.
— Не только она.
Девушка сглатывает, вмиг осушает весь стакан и снова тянется к графину.
— Это ты для чего говоришь? По-джентльменски ставишь в известность перед тем, как оттрахать меня?
— Ну зачем так грубо, — кривится Тэхён. — Да и, соберись я это сделать, думаешь, стал бы ждать целый месяц?
Ёнджи замирает, кажется, понимая, что здесь действительно что-то не сходится, и смотрит на него так внимательно, будто мысли надеется прочитать.
— Ты можешь говорить не загадками?
— Какова вероятность, — хмыкает Тэхён, снова подходя ближе, — что ты отдашься мне по доброй воле?
— Где-то около нуля целых одной тысячной, — Ёнджи не задумывается ни на секунду, и Тэхён снова её во лжи подозревает.
Не знает только: правдивый ли ответ в том, что шансы его куда выше, или же в том, что совсем равняются нулю. Он прекрасно осознаёт свою привлекательность, но и Ёнджи слишком непредсказуемая.
— Какова вероятность, что ты согласишься, предложи я тебе деньги?
Тэхён бросает это ради шутки, совсем ни на что не надеясь, но девушка и тут его поражает, неожиданно легко пожимая плечами.
— У каждого человека своя цена, — и только в глазах её бушует что-то, похожее на страх, дающее понять, что не так уж легко ей подобные слова даются.
— И сколько стоишь ты?
Тэхён решается подыграть — чисто ради интереса. И ради того, чтобы в очередной раз встретиться лицом к лицу с разочарованием в той, которая показалась на несколько мгновений особенной.
— Ты же был в тот день в кабинете, — сглатывает Ёнджи, — и всё слышал. Та сумма, что в полтора раза больше той, что я уже принесла Сыльмину, — моя цена.
Только вот встречается он вовсе не с разочарованием, которое разбивается на тысячи осколков, а с пониманием того, что слабые места человека слишком опасны. Тэхён изначально знал, что вопрос встанет именно в этом, но вовсе не рассчитывал на то, что ценой это станет в таком явном смысле. Он думал лишь о том, что это — отличный способ расположить Ёнджи к себе, дать ей то, чего она желает больше всего, заставить полюбить и зауважать его по-настоящему, стать для неё героем.
— Ты и правда чертовски особенная, — усмехается Тэхён, чем вводит её в состояние шока, а затем хватает за руку и тянет за собой. — Так обломать все мои планы тоже суметь надо.