Тэхён кривится, пинает веселящегося парня под столом и наблюдает за тем, как он поднимается на ноги, коротко прощается, а перед уходом губами тыкается в щёку ничего не подозревающей Ёнджи — наверняка специально. Она прыскает в ответ на его широкую улыбку и машет рукой на прощание, снова вся углубляясь в разговор с братом, который, правда, смотрит на Тэхёна с такими искрами в глазах, что хочется вытянуть из кобуры пистолет и пострелять по стенам.
Спелись, — понимает он и обещает при следующей же встрече вмазать Чонгуку так, чтобы челюсть на место не сразу встала.
Но следующей встречей оказывается веселье в борделе Чхве Сыльмина, и все тёрки уходят на задний план, потому что девушки, что сидят рядом, ластятся похлеще кошек, и тело реагирует на них весьма однозначно.
Тэхён краем глаза замечает светлые волосы, отвлекается от брюнетки, что жмётся к его боку, и узнаёт в мимо проходящей девушке ту самую, которую умудрился пару недель назад назвать «Ёнджи», пока рассматривал её обнаженную спину и ягодицы, на кулак намотав волосы знакомого оттенка блонда.
Тэхён мотает головой, прогоняя из мыслей образ настоящей Квон Ёнджи, который сейчас только отвлекает, и встречается с внимательным взглядом Сокджина. Тот вечно смотрит так, будто знает гораздо больше, чем нужно, будто понимает его и без слов, и Тэхёна это иногда — в последнее время всегда — жутко бесит. Поэтому прежде, чем старший брат успевает что-то ляпнуть, он открывает рот первый:
— Почему вдруг сегодня один?
Сокджин поджимает губы, делает вид, что над чем-то усиленно думает, а потом признаётся, поднимая со стола стакан с выпивкой:
— Риан сболтнула сегодня, что любит меня, — швыркает он носом, — а потом снова сбежала. Чимин сказал, что она у него, а я делаю вид, что не в курсе, что она у брата. Но буду настоящим подонком, если пересплю сегодня с кем-то, кроме неё.
— Не хочешь убеждаться в том, что всё, что Риан говорила о тебе — правда? — усмехается Тэхён лениво.
— Смотря в чём, — смеётся Сокджин и начинает перечислять, загибая пальцы: — Кобель, скотина, говна кусок, подонок ненормальный, моральный урод… Заметь, это я упускаю всё её особые изыскания.
Тэхён смеётся тоже, думая, что от женщин всегда слишком много проблем, но без них было бы невероятно тоскливо, и позволяет брюнетке рядом положить голову на его плечо, сильнее стиснуть в пальцах бедро, обёрнутое в привычные брюки, а сам проходится по её обнажённому плечу.
Он вдруг чувствует на себе чей-то внимательный взгляд и заинтересованно оборачивается. Чтобы ровно в следующий же момент почувствовать острое желание бездумно отпихнуть от себя девушку и закричать на всё помещение: «Всё вовсе не так, как выглядит!» Только вот Тэхён всегда думает, прежде чем делает, поэтому лишь продолжает смотреть на Ёнджи, которая выглядит застигнутой врасплох. Он понятия не имеет, что она здесь теперь, когда работает на него, делает, но видеть её впервые не рад. Тэхён очень хочет вскочить с насиженного места, добраться до неё и объясниться — сам, правда, не знает, что объяснять собирается.
К ней вдруг подходит женщина — он не знает, кто она, но точно уверен, что не из числа местных девочек, — и Ёнджи передаёт ей мягкую игрушку вместе с подарочным пакетом. Она обсуждает с ней что-то, улыбаясь почему-то дрожащими губами, подставляет щёку под смазанный поцелуй, коротко обнимает на прощание и, соскальзывая с высокого барного стула, бросает на него ещё один взгляд. Тэхён только тогда понимает, что всё это время смотрел на неё, не отрываясь, никакого внимания не обращая больше ни на что и ни на кого. А Ёнджи тем временем кивает равнодушно, ясно давая понять, что ничего для неё увиденное не значит, что для неё он — лишь тот, кому она своё тепло дарить обязана в ответ на материальную услугу.
— У тебя пять секунд, — хмыкает Сокджин, привлекая его внимание. — А потом можешь сказать «сайонара» даже самой прозрачной надежде на то, что она не будет считать тебя мудаком.
На Тэхёна слова брата действуют, как зажжённый фитиль на петарду, и он подрывается с места, быть может, излишне быстро и резко, продирается сквозь толпу людей, распугивая окружающих одним своим видом, вырывается на улицу уже тяжело дыша и оглядывается по сторонам почти в панике. А потом выдыхает с видимым облегчением, когда замечает Ёнджи, что стоит у края тротуара и пытается поймать такси.
Он хватает её за руку, заставляя обернуться к себе лицом, чуть раньше, чем успевает додумать, что это может показаться ей неприятным. Девушка смотрит на него так, будто ожидает увидеть кого угодно, вплоть до Санта-Клауса, но только не его самого. А потом опускает взгляд на пальцы, что обхватывают её предплечье, пожалуй, излишне сильно, и почти незаметно кривится в лице.
— Не сочтите за грубость, — тянет она, — но вы знаете, что большинство этих шлюх занимаются этим по собственному желанию?
Тэхён хмурится, абсолютно не понимая, к чему Ёнджи клонит, а тем временем рядом с ними тормозит машина такси.
— Я хочу сказать, что им дают выбор — даже тем, кто попадает сюда не по своей воле, — продолжает она. — Я должна была стать одной из них, но так сильно не хотела пачкаться во всём этом дерьме, что научилась приносить пользу иначе. И сколько бы меня не просили относиться к ним терпимее, я не могу, потому что считаю их грязью, — Ёнджи вздыхает, переводя дыхание, а потом дёргает рукой, пытаясь сбросить его ладонь. Бессмысленно. — И мне неприятно, господин Ким, что вы касаетесь меня сейчас, будучи по уши обляпанным этим отборным дерьмом.
Тэхён злится от каждого слова, что вырывается из её рта, потому что бьют они прицельно — в самое сердце, и притягивает её ближе, несмотря на все сопротивления.
— Отборным дерьмом, — выходит так по-опасному низко, что Ёнджи сглатывает, а во взгляде её появляется слишком редко мелькающий страх, — полила меня только что ты — не они.
— И это ведь не удивительно, — она поджимает губы, и страх в глазах сменяется настоящим сожалением напополам с затаённой болью. — Я оказалась ничем не лучше, когда согласилась на ваше предложение. Не понимаю только, почему вы до сих пор не взяли то, за что уплатили цену. Неужели я настолько хуже их?
— Ёнджи…
— И не понимаю, — у Тэхёна сердце, кажется, на мгновение перестаёт биться, едва он видит крупные капли влаги, что собираются в глазах напротив, — почему мне так неприятно, когда вы трогаете другую шлюху — не меня.
Он только сейчас осознаёт, что всё это время отборным дерьмом Ёнджи поливала вовсе не его, вовсе не всех тех девушек, что остались за дверями заведения, принадлежащего Чхве Сыльмину, а саму себя. Она ненавидит себя явно больше, чем Тэхён делал это по отношению к себе, едва понял и смирился с мотивами собственных поступков почти четыре месяца назад.
«Ты не шлюха, Ёнджи, — очень хочет сказать он. — Никогда ею не была. И никогда ею не станешь. Потому что я никогда тебя не замараю».
Но вместо этого только молчит, разжимает пальцы на её руке, ловит ещё один её влажный взгляд, позволяя усесться наконец в такси. И только когда машина скрывается за ближайшим поворотом, понимает, что на самом деле имела в виду Ёнджи, говоря о том, что ей неприятно то, как он другой женщины касается.
Тэхён возвращается обратно едва ли живой, плюхается на диван и парой взмахов руки даёт понять брюнетке, имени которой даже не спросил, что в услугах её сегодня не нуждается. Сокджин смотрит на него вопросительно, почти недоумевающе, и он усмехается, признаваясь:
— Я буду настоящим подонком, если пересплю с кем-то, кроме неё.
— Сегодня? — заинтересованно дёргает бровями брат.
— Лишь бы не всегда.
***
Тэхён правда не знает, с какой стороны подойти, не знает, что сказать и что сделать, чтобы Ёнджи убедить в том, что он не мудак, не говна кусок, не подонок и не гамадрил. Что она ему вообще-то нравится просто ужасно, и что он ей — тоже. Тэхён вдруг отлично начинает понимать Сокджина, но жаловаться считает недопустимым, потому что даже работать вдруг становится очень весело.