Ёнджи перестаёт подпускать его к себе так просто, злится, вырывается и ругается, едва только он позволят себе то, что раньше воспринималось ею со спокойствием буддийского монаха. А ещё она ужасно смущается, румянцем покрываясь с ног до головы, и становится в эти моменты ещё красивее. Тэхёну такие их кошки-мышки очень нравятся, потому что это забавно, весело, а девушка с ним абсолютно откровенна.
Он слышит, как осторожно ступает по полу Ёнджи, боясь его разбудить чуть раньше положенного времени, слышит, как на небольшой столик опускается стопка наверняка важных бумаг, слышит, как разъезжаются шторы на окнах, а потом уже чувствует, как солнечный свет пробивается в комнату. Тэхён кривится, стонет и ворчит, закутываясь в одеяло плотнее, и переворачивается на другой бок. Он, откровенно говоря, проснулся уже десять минут назад, посетил ванну, ополоснул лицо и почистил зубы — но не сделал ровным счётом больше ничего, чтобы странным это не показалось. У Тэхёна с детства привычка просыпаться рано утром и делать это сразу — по одному только звонку будильника. Но вот Ёнджи об этом знать совсем не обязательно.
— Господин Ким, — она зовёт его тихо, треплет по плечу почти осторожно, — работа не ждёт.
Он повторно наигранно сонно стонет, лицом утыкается в подушку, а сам одним глазом косит в её сторону.
— Вы же знаете, что я делаю только одно предупреждение, — Ёнджи вздыхает тяжело, а Тэхён видит, как упирает она руки в бока. — И это было первое.
— А как же поцелуй, способный пробудить ото сна?
— Вас в кабинете уже дожидаются три кандидата, каждый из которых вполне подойдёт на роль принца, — усмехается она. — Кого предпочтёт спящая красавица? Мина, Чона или Пака?
Тэхён выбрасывает руку из-под одеяла очень быстро, почти молниеносно, но Ёнджи успевает отпрыгнуть от кровати прежде, чем он схватит её за ногу и утянет за собой.
— Чёрт, — тянет он недовольно, но улыбки широкой скрыть всё равно не может, — ты стала реагировать быстрее.
— Конечно, — фыркает в ответ девушка, — это в любом случае не может срабатывать всегда.
Тэхён потирает ладонями совсем не заспанное лицо и садится на кровати, ни капли не стесняясь сверкать оголённым торсом.
— Я лишь собирался тебя потискать, — усмехается он, довольный появляющимся на её щеках румянцем. — Из-за тебя у меня не было секса полтора месяца.
— Да неужели?
Ёнджи с таким скепсисом в глазах тянется к тумбочке возле кровати и вынимает оттуда коробку салфеток, брезгливо держа её двумя пальцами, что Тэхён смеха сдержать не может.
— Горничная меняла всё потребляемое буквально две недели назад, — хмыкает девушка, потрясая коробочку, — а она уже полупустая.
Тэхён поднимается на ноги, успевает схватить Ёнджи за руку раньше, чем та отходит, и притягивает к себе, заставляя носом уткнуться в ключицы.
— Ты больше не спишь со мной, у меня слишком много свободного времени.
— Вот и отлично, — бурчит она недовольно, поднимая на него взгляд, — у вас на сегодня запланировано столько дел, что без досуга точно не заскучаете, а потом ещё и уснёте без задних ног.
Тэхёну Ёнджи правда нравится — она не только красивая и милая, в ней на самом деле просто слишком много того, что кажется ему привлекательным. Причём многие из этих вещей почти наверняка показались бы ему отталкивающими в других людях. В других женщинах. Квон Ёнджи действительно для него особенная, и теперь, когда он напрямую заявил ей об этом, но не получил в ответ ничего, кроме совета обследоваться у врача, Тэхён понятия не имеет, что ещё должен сделать. Он уверен, что нравится ей тоже — не может не нравиться, когда она так мило реагирует на него, едва он её приобнимает, едва он её целует, едва он пальцами зарывается в её потрясающие волосы…
— Почему именно блондинка? — спрашивает Тэхён спустя полторы недели, когда Ёнджи задерживается вечером в его комнате, а он не может не воспользоваться случаем и не заблокировать дверь своим телом.
Она последние пару дней смотрит на него несколько иначе, чем всегда, и Тэхён искренне не понимает, чем это вызвано. Его, на самом деле, всё вполне устраивает — Ёнджи уже не кажется такой колючей. Но он очень хочет знать, что же такое успел сделать. Просто чтобы делать это почаще.
— Для вашего же спокойствия, — пожимает она плечами, хитро щурит глаза, а привычных попыток обойти его не предпринимает — Тэхён почти уверен, что усыпляет бдительность. — Брюнеткой я такая хорошенькая, что вы ревновать устанете.
Тэхён удивляется настолько, что, кажется, на несколько мгновений забывает, как дышать. А потом вдруг вспоминает, как позавчера неожиданно вышел из себя из-за одного только предположения о том, что Ёнджи на переговорах присутствует ради вполне определённой цели — и вовсе не той, ради которой была там на самом деле. Тэхён тогда, пожалуй, сильно переборщил, набросившись на приятеля, что принял её за девку, на которую можно забраться. Но вот виноватым себя всё равно не чувствовал совсем.
— На самом деле я хотела поблагодарить, — Ёнджи поджимает губы, смотрит в сторону и продолжает: — За меня ни разу вот так не вступались. Я хочу сказать, цель ведь оправдывает средства, так? Я, конечно, не спала ни с кем ради заключения сделки, но иногда…
— Заткнись.
Девушка вздрагивает, переводит на него удивлённый взгляд, а у Тэхёна внутри целый ураган бушует. Он не понимает, почему она говорит об этом так спокойно, не понимает, что с ней, чёрт возьми, не так, не понимает, почему так реагирует именно на неё. А сам руку тянет, за затылок её обхватывает и впервые за долгие два месяца никакого сопротивления не встречает, целуя её.
У неё губы всё ещё отдают персиком, от неё всё ещё пахнет его машиной, но теперь Ёнджи кажется совсем своей, совсем родной и совсем необходимой. С ней жарко становится слишком быстро, она собой заполняет всё вокруг слишком скоро, и Тэхён желаниям своим больше не находит сил сопротивляться.
Ёнджи забавно вскрикивает, едва он подхватывает её за талию, и ноги за его спиной перекрещивает. Ему нравится, как она целует его, с какой самоотдачей отвечает, позволяя его языку откровенно хозяйничать у неё во рту, как сжимает его губы, никакого внимания не обращая на то, как по-дебильному они сталкиваются иногда зубами, пока Тэхён пытается преодолеть расстояние до кровати, впервые показавшееся слишком большим. Ёнджи — почти наверняка лучшее, что с ним случалось, и он ловит себя на мысли, что, кажется, готов признаться ей в чувствах прямо сейчас.
Именно теперь, когда глядит на неё, всю раскрасневшуюся, идеально смотрящуюся на его тёмно-синей простыне, с растрепавшимися по ней волосами, красными от его поцелуев губами и тяжело вздымающейся грудью.
— Ты очень красивая, — признаётся он хрипло, чувствуя, как чужие тонкие пальцы будто бы невзначай ведут вниз по его торсу, оставляя за собой расстёгнутую рубашку.
— Ты тоже мне нравишься, — отвечает Ёнджи, а Тэхён как-то отстранёно замечает, что рад не слышать от неё формальную речь.
Он наклоняется ниже, дыханием опаляя её лицо, и исправляется:
— Я влюблён.
Их губы встречаются в тот же момент, позволяя Ёнджи не отвечать, и девушка сильнее прижимается к нему животом, отзываясь на то, как скользит он по её коже ладонями, легко поднырнув под джемпер. Он чувствует, как она в ответ касается его груди, отодвинув в сторону рубашку, и как исследует открытое пространство лёгкими движениями пальцев.
Тэхён приподнимается на колени, не без труда отрываясь от желанных губ, и стягивает с плеч абсолютно лишнюю сейчас одежду. Ёнджи следует за ним, усаживается на кровати, тянет вверх кофту, избавляясь от неё, а потом вдруг смотрит на него снизу вверх одновременно так мило и так развратно, что Тэхён совершенно невольно сглатывает. А потом готовится стартовать куда-то в небо на третьей космической, пробивая за собой все потолки. Ведь Ёнджи придвигается ближе, касается ладонями пряжки ремня и всё не разрывает зрительного контакта. У Тэхёна враз пересыхает во рту, и он облизывается, закусывая нижнюю губу, а сердце начинает стучать ещё скорее, удивляя своими возможностями. У неё взгляд смелый, горящий, а вот руки, что пытаются расправиться с ремнём, трясутся слишком очевидно — равно как и губы. И Тэхён не может сдержать улыбки, замечая это. Он осторожно обхватывает пальцами её запястье, тянет обратно, заставляя спиной провалиться в мягкий матрац, и тут же нависает сверху.