- Я люблю тебя, - он облегченно выдохнул, целуя её в волосы, и ощутил, как она положила свою ладонь на его руку и тихонько её сжала. Этот жест был для него ценнее любых слов.
Алекс медленно подошел к подножию лестницы и начал так же не спеша подниматься наверх, ощущая, какими тяжелыми стали его шаги. Ещё никогда в жизни он не направлялся к двери в отцовский кабинет с таким израненным и ноющим сердцем. Что он скажет ему? Чем сможет успокоить? Он не знал, какие слова можно было подобрать в такой ситуации, и какие из них не причинили бы ему ещё большую боль. Разве можно было вот так вот просто облегчить страдания человека, которому только что со всей силой наступили на горло, разбили сердце и уничтожили последние крупицы надежды, которая до сих пор ещё согревала его ледяную исколотую иглами душу?
Как он сумеет помочь своему отцу?...
Алекс осторожно толкнул дверь, которая, к его величайшему удивлению, отворилась без единого скрипа, а затем прошел внутрь. Ему на глаза попался тот самый стенд с наградами и оружием, но он быстро отвернулся, направив свой взгляд в сторону окна.
Чарльз Миллер сидел в инвалидной коляске и смотрел в окно, куда-то вдаль. Он сидел настолько неподвижно, что был похож на застывшую статую, которая замерла, создавая очередное произведение искусства. Алекс сделал шаг вперед, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее, а затем тоже обратил свой взор наружу, наблюдая за тем, как небо начинают усыпать маленькие яркие звезды.
- Ты оставил её, не так ли? – внезапно произнес Чарльз, не поворачивая своей головы. Его отец уже не был тем безжалостным полицейским, который в погоне за очередной мразью не боялся получить пулю в грудь, но его лицо до сих пор выражало прежнюю жесткость, и Алекс относился к нему точно так же, как и много лет назад.
- Я хочу, чтобы она была в безопасности, - сказал он еле слышно, засовывая руки в карманы джинсов.
Ему показалось, что он уловил смешок.
- Когда я был в твоем возрасте, я тоже думал, что чем дальше я буду от своей семьи, тем меньшей опасности смогу их подвергнуть.
- И что же?
- Все наши суждения со временем меняются, - твердо сказал Чарльз. – Мы понимаем, что были не теми, не с теми и верили не тем.
- Отец…
- Я очень давно осознал, что жизнь всегда будет причинять нам невыносимую боль. Мы всегда будем чувствовать, как сжимается наше сердце, и будем заставлять сердца других людей сжиматься точно так же. Люди всегда будут делать друг другу больно. Рушить доверие. Убивать мечты. Перечеркивать прошлое. И это не изменится никогда, - он сделал небольшую паузу, а затем медленно повернулся к сыну, заглядывая ему прямо в глаза. – Но одно будет меняться постоянно, Алекс. Мы. Боль делает из нас тех, кем мы должны быть. Она заставляет понять, как мало времени нам отпущено и как ценны те мгновения, которые мы имеем.
Алекс отвел свои глаза, не сумев выдерживать такого давящего взгляда, каким мог смотреть только его отец. Только сам Кулак города.
- Я уже увидел в твоих глазах все, что хотел, - продолжал Чарльз, даже не думая смягчать свой тон. – И теперь, разглядев в них такие сильные чувства, я просто не понимаю, как у тебя хватило сил вычеркнуть её из своей жизни.
Он с болью прикрыл глаза, в который раз убеждаясь в том, что лишь один человек на свете мог заставить его так сильно сомневаться в собственном выборе, но все-таки не сдался.
- Она не заслуживает такой жизни.
- Какого черта ты решаешь за неё, Алекс?!
- Я не хочу, чтобы она жила в страхе! – не выдержал он и развернулся к отцу. – Фил никогда не остановится, и ты прекрасно знаешь об этом! Теперь, когда нам удалось обвести его вокруг пальца, он станет лишь ещё злее, и кто знает, что он сделает тогда? Что придумает, чтобы отомстить? Я не могу рисковать её жизнью. Просто не хочу.
- В нашей семье ей ничего не будет угрожать, - строго сказал он.
- Это ты так думаешь, - уже спокойнее ответил он. – Но я не смогу быть рядом с ней каждую минуту, не смогу защищать её постоянно, - он немного помолчал, сжимая свои пальцы в кулаки. - Я видел его бешеные глаза, перед тем, как он сбежал. Видел тот огонь, который в нем горел. Он никогда не оставит все, как есть.
- Эта девочка прошла из-за нашей семьи через чертов ад, - неожиданно сказал Чарльз, подъезжая ближе к сыну. - Она простила тебе твои ошибки. Снова доверила свое сердце. Изменила тебя. Разве после всего этого она не заслуживает хотя бы того, чтобы самой принять решение?
- Мама его приняла, - резко сказал Алекс, сильнее сжимая пальцы. – И что за жизнь у неё была? - Он видел, как его отец отшатнулся, словно его ударили, но уже не смог остановиться. – Я не хочу, чтобы Меган дрожащими руками поднимала трубку телефона, не хочу, чтобы она постоянно боялась, что где-то за углом её может кто-то поджидать. Я не готов снова заставлять её страдать.
- В том, что у нас была такая жизнь, виноват только я, - его голос был тверд, но в то же время, будто бы дрожал. – Ты можешь сделать свой выбор.
- Как?! – внезапно закричал он. – Как я могу его сделать, если я так сильно похож на тебя?! Ты всю жизнь ждал от меня чего-то невероятного! Никогда не понимал мое занятие архитектурой, и лишь изо дня в день твердил «Алекс, настоящие мужчины должны держать в руках оружие, а не карандаш», но тебя никогда не волновало, чего хочу я! Тогда, сейчас и всегда ты лишь хотел, чтобы я пошел по твоим стопам!
- Но ты не хочешь по ним идти?
- Нет! – его эмоции уже были ему не подконтрольны. – Я не хочу такую жизнь! Не хочу, чтобы мои близкие плакали ночами и постоянно оглядывались по сторонам средь бела дня! Господи, я просто не хочу чувствовать себя виноватым, - развел он руками. - Не хочу сам бояться того, что могу их потерять. Я просто хочу видеть на их лицах улыбки, - эти слова он произнес уже тише, - хочу чувствовать, что все хорошо и что та, опасная жизнь, осталась где-то далеко позади.
Алекс замолчал, и в воздухе сразу же повисла давящая тишина, во время которой оба, по всей видимости, пытались осознать слова друг друга. Его уже вовсю начинали разрывать чертовы сомнения, но существующие внутри него демоны до сих пор мешали ему сделать тот выбор, к которому было склонно его сердце. Прошлое всегда держит тебя до самого конца.
- Я всегда думал, что ты просто бунтуешь, - внезапно нарушил молчание Чарльз, и это заставило Алекса вернуться в реальность. - Ты никогда не говорил мне, что все намного глубже.
Его губы тронула печальная улыбка.
- Просто ты никогда не спрашивал.
- Но сейчас спрашиваю, - он сделал усилие, чтобы подняться, и оперся на протез, держась другой рукой за стену. – Чего ты хочешь?