Вот почему он предпочитал быть для всех известным ловеласом со стажем, неспособным любить и испытывать хоть какие-то, присущие любому нормальному человеку, эмоции. Ему было проще быть сволочью. Ему было проще, когда таким его видели другие, потому что так он ничего не терял, и ничто не могло бы сделать ему больно. Но самое главное, такой возможности не имел он сам. Он никому и ничего не обещал: ни серьезных отношений, которые не ограничивались бы лишь постелью, ни любви до гроба, ни семьи, ни детей, ни всей дальнейшей из этого вытекающей лабуды, а, следовательно, он никому не причинял боль. Не разбивал сердце. Не ломал жизнь. Он никого не заставлял выбирать.
И именно так он и планировал жить.
Потому что так было проще.
Было безопаснее.
Алекс потер уставшие глаза и понял, что ему срочно нужна чашка хорошего крепкого кофе. Сегодня ночью он снова почти не спал. Мало того, трасса выжимала из него почти все силы, когда он занимался на ней до поздна, так ещё и его обычная работа в архитекторской компании, напрочь лишала его всех положительных эмоций. Раньше он любил этим заниматься, любил проектировать, любил конструировать что-то новое. Это давало ему новые силы и обеспечивало положительным зарядом на очень долгие часы, дни, недели. Алексу нравилось чувствовать себя создателем и это в каком-то смысле приближало его к Богу. Он словно кричал ему: «Смотри, что могут творить люди! Смотри, какую красоту они могут создавать! Мы рождены не только разрушать, не только творить беззаконие и чинить беспорядки, мы можем делать этот мир прекраснее».
Но он не мог знать, что все настолько изменится.
Сейчас его работа не доставляла ему совершенно никакой радости.
Более того, она мучила его.
И это было самым отвратительным моментом во всей этой истории.
Алекс свернул к большому высотному зданию, оставил свою машину на привычном месте, и, вздохнув, распахнул дверь.
- Здравствуйте мистер Миллер.
- Доброе утро, Фрэнк, - Алекс улыбнулся большому чернокожему парню в униформе, который встретил его у входа. – И просил же тебя, говори просто «Привет, Алекс», без всяких там «мистер Миллер». Меня до ужаса угнетают подобные выражения, все время кажется, что я какой-то старый занудный мультимиллиардер, - Алекс скривился, а Фрэнк улыбнулся ещё шире.
- Ну, в какой-то степени так оно и есть, ведь вряд ли простой человек вроде меня сможет позволить себе такую шикарную машину.
Фрэнк Томпсон – высокий и широкоплечий охранник был безмерно добрым и отзывчивым человеком, на его губах всегда играла честная и притягательная улыбка, а в глазах без затруднения можно было прочитать счастье и радость. У него была прекрасная семья: чудесная красавица жена Лори и четверо невероятных ребятишек, имена которых трудно было не запомнить: Билл, Майкл, Шакил и Дуэйн - в честь самых лучших игроков баскетбольного мира, чьим ярым фанатом был сам Фрэнк и, как ни странно, и Лори. Эта семья без всякого сомнения попала в список тех, кого нужно ставить остальным людям в пример, и смотря на них, Алекс не мог не улыбаться и сердцем и душой.
- Говорил же, выиграл её в лотерее, - он беззаботно пожал плечами. Мне просто очень повезло, и это совершенно не означает, что у меня куча денег, Фрэнк.
Охранник лишь кивнул, не переставая улыбаться.
- Да, мистер Миллер, как скажете.
Алекс восхищался человеком, который столько работал только ради того, чтобы дорогие ему люди могли жить счастливо и ни в чем не нуждаться, и его всегда завораживало то, как мало порой нужно простому человеку для того, чтобы искренне наслаждаться жизнью. И чтобы быть по-настоящему счастливым.
Алекс покачал головой, а затем не выдержал и рассмеялся.
- Ты неисправим, Фрэнк, просто неисправим. – Он дотронулся до плеча Томпсона. - И ты один из самых лучших людей, которых мне доводилось встречать.
- Фрэнк никогда не забудет таких теплых слов, мистер Миллер. Лори зовет вас к нам на день благодарения. Говорит, что очень сильно хочет познакомиться с человеком, который так сильно помогает нам.
Они никак не могут забыть, что Алекс помог им с домом и посодействовал в устройстве Фрэнка на эту работу. Невероятные люди.
- Хорошо, Фрэнк. Я приду. Но только с одним условием.
- Сделаю все от меня возможное.
Выражение лица Фрэнка вдруг стало непроницаемым, но Алекс лишь весело улыбнулся.
- Прекрати говорить «мистер Миллер», иначе я очень сильно на тебя обижусь.
Лицо Фрэнка расслабилось и на его губах снова появилась уже такая знакомая Алексу улыбка.
- Да, ми… - он запнулся. – Будет сделано.
- Встретимся на празднике, Фрэнк, - Алекс рассмеялся и вошел в крутящиеся двери. – Этот парень неисправим.
Алекс поднялся на свой этаж, зашел в свой кабинет – если, конечно же, его коморку вообще можно было назвать кабинетом, – и рухнул в кресло. Сколько всего нужно было сегодня сделать! Работы было так много, что ему начало казаться, что он не управиться с ней и за всю свою жизнь. Наверное, его задница-начальник просто хочет как можно быстрее свести его в могилу. И ему это удастся, если, как говорит Дилан, Алекс «не начнет думать тем, что у него находится выше пояса», но, черт возьми, он думает! Думает, что ему нужна эта работа, чтобы чувствовать себя самодостаточным, а не жить на те средства, которые теперь бесконечно капают на его счета, потому что он однажды помог случайно встретившемуся ему на пути старику. Кто же знал, что он, мать твою, окажется безмерно богатым?! И что у него не будет наследников, которым бы он мог оставить весь свой бизнес и все свои средства? Да, он все до последней копейки переписал на Алекса, и тот до сих пор винит себя в том, что не смог вовремя остановить обезумевшего старика. Ну кто, кто в здравом уме делает своим приемником человека, которого знаешь всего пару дней? Ну да, он очень помог ему, но если бы он знал, что эта помощь оставит такой отпечаток на его совести, ни за что на свете он не стал бы этого делать.
Черт, нет, кого он обманывает? Он ни за что не смог бы не помочь. Но он придумал бы хоть что-то, лишь бы не допустить, чтобы его имя было вписано в завещание.
Теперь уже вряд ли что-то можно было бы сделать. Эти деньги было его. Миллиарды тысяч долларов.
Это просто какое-то сумасшествие.
Алекс склонился над чертежами, подумав о том, что правильнее будет погрузиться с головой в работу, нежели размышлять над тем, «как все могло бы быть, если…». Он сам не знал, сколько времени ушло на то, чтобы наконец-то добиться идеального варианта чертежа, но к его величайшему удивлению, увиденное сильно его порадовало.