Меган села на свою Вдову, надела шлем и провела руками по холодной, дьявольски агрессивной стали. Она любила это ощущение, когда её руки со всей силой сдавливали рукоять руля, когда ветер бил ей прямо в лицо, а адреналин наполнял кровь и заставлял сердце колотиться с бешеной скоростью. Она сосредоточилась, заставляя свой мотоцикл реветь как можно громче, и улыбнулась, когда он сорвался с места. Каждой клеточкой она ощущала, как обостряется каждый из её органов чувств, она словно действительно чувствовала этот дикий и необъяснимый всплеск эндорфина в мозге. Ничто на свете не доставляло ей такого удовольствия, как езда на мотоцикле. Эти звуки выхлопов, эти мощи, ассоциации, нереальная скорость, ветер, осознание свободы – все это собиралось в целую комбинацию чувств и ощущений и взрывалось невероятными эмоциями в её теле. Такие мгновения не только заставляли её испытывать счастье, но и помогали выбросить из головы все проблемы и невзгоды, они помогали уйти от действительности, от давящей реальности, помогали восстановить силы и какое-то время побыть в каком-то ином мире, пусть даже и выдуманном.
Арч-стрит и Кенсингтон-авеню разделяло всего каких-то семь миль, поэтому Меган сама не заметила, как добралась до Северного района. Она сбавила скорость, чтобы оглядеть окрестности и вспомнить, куда именно ей нужно ехать. В последний раз она была здесь около шести лет назад, но даже не предполагала, что за такой не очень большой срок, эта часть города так сильно изменится. Будучи когда-то центром тяжелой промышленности, большая часть городского пейзажа Филадельфии характеризовалась свободными складами и плотно упакованными полосами кирпичных таунхаусов, которые в свое время были построены для рабочего класса района. И вот здесь их было больше всего. Ей казалось, что эта часть города была заброшена, хотя по улицам и ходили люди и даже резво бегали дети. Филадельфийские Бесплодные земли содержали в себе самое разнообразное соединение этнических принадлежностей: здесь жили и пуэрториканцы и афроамериканцы и доминиканцы и даже так называемые польские американцы. Меган всегда любила эту часть города, но в то же время она безумно её пугала. Её отец всегда рассказывал самые страшные байки именно про Северную часть Филадельфии, потому что именно здесь велась открытая торговля наркотиками, среди которых особым спросом пользовались метамфетамин и героин, именно здесь был зафиксирован самый большой процент уличных грабежей и иных преступлений, совершаемых местными бандами. И Дженнифер была абсолютно права, говоря о том, что этой частью района правят люди совсем из иного мира, начиная от простых уличных мотобанд и двигаясь выше, к самой Черной Мафии.
Но что она, черт возьми, могла поделать, если ей просто необходимо было сюда приехать? Да, ей бесспорно было страшно, и да, она прекрасно понимала, как сильно рискует, но так же она понимала, что не может не поговорить с отцом Джерри, а найти его она могла только здесь.
Проезжая старый заброшенный склад, Меган повернула на небольшую улочку.
Разглядывая знакомые очертания домов, она так же замечала практически полностью раздетых женщин, медленно плетущихся стариков, которым, по всей видимости, еле хватало на кусок хлеба, грязных и брошенных детей, чьи родители принимали очередную порцию героина за углом. Она видела подростков, практически живущих на улицах, подростков, которые жили наркотиками, кражами, разбоями, которые не знали лучшей жизни, и узнавала в них Джерри. Её сердце сжималось от боли и тоски, и она отворачивалась, желая поскорее добраться до бара Митчелла.
Этот мир слишком жесток. И каждый выживает, как может. Но как же погано жить в роскоши, не зная голода и холода, видеть, как при этом живут другие и понимать, что ты совершенно ничего не в силах изменить. Ведь даже когда ты пытаешься помочь, мир все равно пресекает все твои попытки. Жизнь словно не хочет, чтобы все были счастливы. Она словно сохраняет баланс. Чертов баланс…
Меган кинула свой взгляд на противоположную сторону улицы и обомлела. Это точно был тот самый бар. Она просто не могла ошибиться. Но, Господи, что же с ним стало…
Дом был в таком ужасном состоянии, что казалось, он просто рухнет с минуты на минуту. Почти каждую частичку стены «украшали» графические рисунки и неприличные, а порой и очень страшные надписи. Табличка стерлась и выглядела скорее устрашающе, чем привлекающе. Теперь ей хотя бы стало немного понятно, почему в это место почти никто не заходит.
«Хоть бы ты был здесь, хоть бы был здесь…» - пронеслось у неё в голове, - «потому что, если тебя здесь нет, я не знаю, где смогу тебя отыскать».
Поставив свой мотоцикл около входа, Меган подошла к уже обветшалой двери бара и толкнула её, удивившись, что она не была заперта. Сказать, что дела в баре Митчелла шли плохо – это ничего не сказать. Почти все стулья в помещении были сломаны, столы явно шатались, когда на них облокачивались, доски барной стойки словно заплесневели с годами, лампочки в плафонах были выбиты, на полу ещё валялись осколки от разбитых бутылок, а въедливый запах алкоголя ещё не успел до конца выветриться. Меган подошла к окну и раскрыла створки, желая избавиться от мерзкого тошнотворного запаха. Слава Богу, что она все ещё не увидела ни одну крысу, иначе точно убежала бы так далеко, как только можно было бы себе вообразить.
- Митчелл? – Меган заглянула за угол, все ещё держа руку у своего носа, потому что чем ближе она подходила к стойке, тем отвратительнее становился запах. – Ты здесь?
Никто не ответил, поэтому она осторожно перешагнула через осколки, стараясь не наступить в уже практически впитавшийся в пол виски. Как можно было до такой степени запустить свой бар? Неужели тех денег, которые она давала ему, совсем не хватало на то, чтобы содержать это место в более или менее приличном состоянии? Хотя о чем она говорит. В таком районе, как этот, просто выжить, не подсев на наркотики или не связавшись с местными бандами – это уже большое достижение.
Она с болью в сердце посмотрела на то, что осталось от некогда процветающего места, и покачала головой. Столько раз она хотела перевезти Митчелла и Джерри к себе, столько раз она предлагала им другую жизнь, лучшую жизнь. Но Митчелл лишь твердил, что никогда не оставит свой дом, никогда не покинет место, в котором провел столько счастливых лет и в котором потерял любимую жену. А Джерри просто не хотел становиться для неё обузой. Обузой. Меган печально усмехнулась. Знай она заранее, через что бедному мальчику придется пройти, никогда не посмела бы даже и думать о том, чтобы дать ему свободу выбора. Она просто забрала бы его к себе и дала бы все, что было только необходимо для того, чтобы он мог получить достойное образование и просто быть в безопасности. Она считала, что именно защита Джерри была её непреложным долгом. Потому что она обещала Карли.