— Я… — мне очень хотелось верить, что об этом я и думала.
Хотелось верить, что она говорила со мной, чтобы это выглядело, словно она говорила со мной.
— Я никогда не пугалась так, как сегодня. С Джессикой у меня не было времени испугаться. Всё произошло раньше, чем я что-либо узнала. А с тобой у меня было время подумать, что у нас может получиться, что я позволяю тебе ускользнуть, и я знала… — у неё перехватило дыхание. — Я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Потому что у меня не доставало мужества, чтобы ухватиться за ещё один шанс. Потому что казалось неправильным, что я… Иду дальше. Я опять полюбила. И была счастлива. И… Это… Так нечестно. Знаю, что это звучит… Может прозвучать… Но дело не в тебе, Ундина. Кроме того, что ты отличная девушка, и иногда я не могу себе представить, что это может закончиться.
Я не сказала ни слова. Я была совершенно уверена, что она пытается сказать, что она ничего не может поделать с обидой на то, что я жива, а Джесси нет. И хотя такие чувства, может, и необъяснимы, я знала, что не смогла бы её простить. Даже если она спасла мне жизнь.
Грэйс продолжала запинаться в своей серьёзной мучительной речи:
— Я чуть не сделала всё ещё хуже, потому что была слишком уверена, что никто больше не сможет вызвать у меня таких чувств, какие были у меня к Джессике, но потом я встретила тебя. И это было так… Всё случилось так естественно. Словно это должно было произойти. Я поняла, что могу отпустить. Пойти дальше. И это казалось неправильным.
— Как это может быть неправильным?
— Как я могу так легко её забыть? — задала она встречный вопрос.
— Ты не забыла её, — я намеревалась сказать это мягко, но вышло резко.
Уязвлённо.
— Но я смогла, — её лицо изменилось, открывая то, что убивало её, то, чего она стыдилась. — Не забыть её. Отпустить. Я хотела. Хотела жить дальше. Хотела любить тебя. Я не могу изменить того, что произошло. И не могу ничего исправить. Я не нашла справедливости для Джесси. Но всё так же хочу идти вперёд. Я хочу тебя.
Я попыталась проглотить ком, застрявший в моём горле.
— Я у тебя есть.
— Знаю.
Мне стало смешно от такой прямоты. Грэйс тоже засмеялась, немного неуверенно, и мы одновременно потянулись друг к другу. В этой стерильной обстановке её запах был живым и настоящим: горелое дерево, крем от загара и подсолнухи… Кольца занавески скрипнули. Мы отпрянули из наших почти объятий, когда доктор зашла в бокс.
— Слышу, что кое-кому уже намного лучше.
— Мне? Я в норме, — что я на самом деле чувствовала, так это гнев на то, что она выбрала самый худший миг в мире.
— Я — доктор Гара, — доктор Гара была низкорослой, похожей на девчонку.
Выглядела она так, словно ей самое место в девятом классе на уроке биологии, где она будет пытаться вскрыть мёртвую лягушку.
— Погоди, не уходи, — сказала я поднявшейся с койки Грэйс. И обратилась к доктору Гара: — Я уверена, что со мной всё нормально. Когда я смогу отправиться домой?
Доктор пропустила мой вопрос мимо ушей и приступила к неторопливому ритуалу проверки давления и сердечного ритма. Грэйс перешла туда, откуда был лучший вид на огнетушитель. Она изучала его так, будто это была редкая жеода. А я изучала Грэйс.
Закончив проверку, доктор Гара заявила:
— Хорошие новости. При условии, что ближайшие сутки с вами кто-то будет находиться рядом — на случай рецидива — мы сможем вас отпустить.
— Она останется со мной, — заговорила Грэйс.
— Рецидив? — повторила я.
— Это редко происходит, но иногда у пациентов бывает, что называется, двухфазная реакция. Я выпишу вам рецепт на бенадрил, преднизон и ЭпиПен. Отныне вам придётся носить его с собой, — врач бодро отбарабанила остаток немного тревожной информации и опять скрылась за голубой матёрчатой стеной.
— Рецидив, — повторила я опять.
Колыхнувшись, занавеска мягко встала на место. Я взглянула на Грэйс. Она с серьёзным лицом смотрела на меня.
— Ты уверена насчёт всего этого? — я имела в виду не то, что у неё следующие сутки будет гостья в моём лице.
И не могла отделаться от мысли, что кто-то из нас совершает большую ошибку. Если бы она взяла меня на руки вновь… Но, нет, момент, кажется, был упущен. Вместо ответа она кивнула. Если это было признание, то оно оставляло желать лучшего. Конечно, я могла сделать следующий шаг. Я делала их в избытке и раньше. Я начала вставать, чтобы сесть. Кольца занавески скользнули опять, и вернувшаяся медсестра подала мне на подпись пачку бумаг.
ГЛАВА 6
Дом на Старточ-драйв показался тёплым и гостеприимным, когда мы вошли.