У Алексея, в отличие от него, всё было идеально. Будучи первым красавцем на курсе, он и держался соответственно – не оставляя ни тени сомнения в том, что знает себе цену. К вводным словам и междометиям не прибегал, изъяснялся четко и уверенно, аргументируя, будто гвозди заколачивал (Юра тщетно завидовал такой манере). Смутить его, казалось, было невозможно. Ярчайшее подтверждение этого факта случилось в самом начале второго семестра, на комсомольском собрании группы.
О том, что собрание состоится, Юра узнал минут за десять до его начала, во время большого перерыва. Стоя в коридоре, он жевал пирожок с повидлом, купленный с лотка в фойе первого этажа. Традиционный перекус прервала Людмила Сергеевна Кирпичева, куратор группы. Вечно куда-то спешившая невысокая, худая женщина лет сорока или чуть старше, с хмурым лицом и собранными в пучок волосами, в одежде предпочитавшая темные тона и отсутствие украшений, она без затей взяла Юру за рукав и отвела подальше.
– Ты с Иванниковым в каких отношениях? – спросила она в лоб.
К тому времени Юра и Алексей успели крепко сдружиться. У них быстро нашлось много тем для разговора, и стиль общения Иванникова ничуть не отталкивал Юру. Он по умолчанию принял роль второго номера при новом товарище, ни разу не претендуя на хотя бы подобие лидерства. Чего греха таить, Юра всегда мечтал быть кем-то вроде Алексея – человеком без изъянов и слабых мест. Другое дело, что реальность сильно расходилась с мечтами. Впрочем, видимая разница потенциалов не помешала обоим сдать первую сессию на все пятерки.
– Ну, так… приятели, – аккуратно ответил Юра, нутром почуяв подвох.
– Приятели? Хорошо, – кивнула Кирпичева. – Имей в виду: не наш он человек.
– Как не наш?
От подобного определения Юра малость оторопел. На дворе был февраль восемьдесят восьмого, а не, допустим, пятидесятого. Конечно, Людмила Сергеевна не произнесла приснопамятного «классовый враг», но подтекст выпирал совершенно недвусмысленный.
– Ты умный, сам всё знаешь, – заметила куратор группы. – Тебе лучше от него отмежеваться.
Юра понял, что краснеет от волнения. И здесь он, к явному прискорбию, проигрывал невозмутимому Алексею.
– Не п-понимаю вас, Людмила Сергеевна, – выдавил он из себя, борясь с пересохшим горлом.
Кирпичева метнула на него странный взгляд, в котором Юра уловил, как ни странно, тень сочувствия, и, ни слова больше не говоря, устремилась к аудитории. То, что разыгралось после перерыва, окончательно шокировало своей нелепостью в сочетании с тупой серьезностью.
– К сожалению, наши комсомольцы Иванников и Зуев игнорируют общественную работу. Они считают, что для получения повышенной стипендии достаточно учиться на «пять», – после краткой преамбулы объявила Вероника Янченко, комсорг группы.
Веронику, по правде говоря, Алексей презирал и особо не скрывал этого. Училась она на четверки с тройками примерно в равной пропорции, зато рисовала стенгазету и была одним из организаторов театрализованного представления первокурсников. Иванников регулярно отпускал в ее адрес подколки с прибаутками, самой ходовой из которых была «Как поживает выездная редакция?»
– Я предлагаю обсудить их поведение и дать возможность каждому выразить свое отношение, – Вероника поправила очки в толстой роговой оправе, делавшие ее некрасивое лицо ещё некрасивее, и села обратно за стол, на практических занятиях занимаемый преподавателями.
Людмила Сергеевна выбрала позицию в самом конце того ряда, который был ближе к выходу. Она сосредоточенно писала что-то в блокноте, не поднимая голову.
– Мы все, конечно, уважаем Алексея и Юрия за их труд, – своим тонким голоском подхватила пухленькая, в веснушках, Юля Морозова, неразлучная спутница Вероники, соавтор стенгазеты. – Но комсомолец – это более широкое понятие, это активная жизненная позиция…
– Перестройка обязывает нас не быть равнодушными, жить жизнью коллектива, участвовать в деятельности комсомольской организации. Партии нужны наши молодые голоса, наши силы! – продолжила Рита Дубинина, собиравшая профсоюзные взносы.
Иной общественной деятельности Юра за ней не смог припомнить, как ни старался. За Ритой выступил ещё один оратор, потом ещё. В группе, как и на курсе в целом, преобладали девушки. Кое-кто из них с первого дня откровенно поглядывал на Алексея, но ни одна не обрела взаимности. Данное обстоятельство, как Юра догадался впоследствии, тоже имело значение в истории со стипендией.