— Но я не умею!
— Это очень легко. — Это не аргумент. — Намного легче похода в каюту. — А вот это аргумент.
Я кивнула и смело шагнула навстречу риску. Однако трепета ни перед водной стихией, ни перед мощью корабля не испытала. Только когда Антон пристроился за спиной, заковывая в круг объятий, неожиданно почувствовала тепло. И это от человека, который умеет одним взглядом обращать людей в ледышки.
— Руки сюда, никаких резких движений, и не бросать штурвал. Я скоро вернусь.
Послышались ли мне нотки интимности, либо дворецкий, действительно, произнес последнюю фразу с придыханием — не столь важно. Я хорошая ученица, я буду исполнять указания с точностью и усердием.
Не дергаться. Не отпускать. Держать. Не бросать. Не дергать.
— Kate!
— А! — Я закричала и естественно бросила штурвал, но перед этим еще и дернула. Лодка качнулась и те, кто не успел схватиться за поручни — полетели за борт.
— Men overboard! — Завопил тот же, что только что назвал меня по имени.
— Да вижу Я! Но я не знаю, как это выключается! — Теперь я уж совсем растерялась, боялась снова притронуться к штурвалу. Вокруг царила паника — мы с бешенной скоростью отдалялись от купающихся в прохладной воде.
Я все еще визжала, таращась на руль, когда сзади подскочил Антон, и не теряя времени на вычитывания нотаций… Да что там — нотаций! Он не потратил времени даже на то, чтобы меня отодвинуть. Схватил штурвал, зажав меня в тиски, кинул властно команду спасать людей и резко заложил влево.
На берег я сходила взмыленная, руки тряслись, ноги не слушались. Василисины утешения влетали в одно ухо, а вылетали через другое. Я боялась поднять взгляд — дворецкий мне так ничего и не сказал.
Зато теперь я полностью уверилась и определилась в собственном отношении к Охотнику — я его ненавидела. Из-за того, что боялась, из-за того, что имела слабость. Ведь страх — это слабая черта? Из-за страха можно потерять доверие к себе.
Ненавижу тебя, Антон-дворецкий!
Небо хмурилось и грозилось разрыдаться.
— Над моей участью хотите поплакать? — Спросила я у туч за окном. Ответом меня не удостоили.
Довольно трудно привыкнуть к опресненной воде. И к минеральной. Она немного подсоленная и вонючая. Но ровно под конец второго дня пребывания на курорте ты уже не замечаешь непривычных вкусовых качеств и с удовольствием поглощаешь влагу прямо из-под крана.
Интернет шутил: не пей воду из крана — она грязная; мой фрукты под краном — будут чистые.
Слава Богу, все, что мылось под водой из кранов Куяльника, не приобретало соленый вкус.
Я зашла в ванную и задумчиво посмотрела на аспидно-лаковую купальню — заманчиво. Только теперь обратила внимание на расставленные повсюду свечи: в основном белые, толстые, и разной высоты. И абсолютно все уже пользованные. Это или от прежней хозяйки осталось, или специально сделано для того, чтобы фитиль зажигался с первого раза. Чтобы гости не стояли с зажигалками над парафиновыми цилиндрами долго и нудно ожидая.
Решив, наконец, что сама природа почти прямым текстом советует понежиться в теплой минеральной ванне — сначала шторм погнал всех домой, потом дождь вымочил, теперь пелена грозовых туч без проблеска на надежду, я оглянулась в поисках полотенец. Чистые, ароматные, аккуратно сложенные. Для ног, для рук, для лица, для тела.
— Ну, я же просила…
Вышла в комнату и обнаружила снова идеальный порядок. Кого-нибудь когда-нибудь бесил идеальный порядок? А меня взбесил.
— Мне нужен человек, который отвечает за работу прислуги, пожалуйста, — я говорила спокойно, но холодно. Надеюсь тех, кто на том конце провода, не обманула моя сдержанность, и теперь они трепещут в испуге — что я сейчас с ними сделаю…
Через некоторое время в дверь постучали.
— Войдите! — Я стояла посреди комнаты, сложив руки на груди и приготовившись выслушивать оправдания.
Как только дверь открылась, я сдулась, как воздушный шарик — в комнату вошел дворецкий.
— У вас что-то случилось, Катерина?
Сама надменность пожаловала ко мне в гости. Он был не просто высок, он был выше всех на голову. И на высоту короны. Я невольно примерила на Антона трехэтажную корону — ему подошло бы, если бы сломало шею.
— Я хочу узнать, кто сегодня прибирался в моей комнате.
Мужчина заинтересованно поднял бровь.
— Я просила не делать этого до момента личного распоряжения. Но сейчас я вижу, что мою просьбу проигнорировали. — Я обвела рукой комнату.
— Вам не нравится порядок? — А теперь он — воплощение участия. Ненавижу!
— Я люблю свой порядок. Меня устраивают простыни и полотенца трехдневной свежести. Меня устраивает мокрый коврик в ванной. Мне не нужны эти уголочки-треугольнички на туалетной бумаге. Я просто хочу, чтобы к моим вещам никто не прикасался.
Дворецкий выдержал короткую, но многозначительную паузу и обернулся к двери.
— Кто?
Одно короткое слово с вопросительной интонацией породило словесный поток из уст подчиненного. Просьбу, оказывается, они слышали, передали в службу «рум-сервис», но там, наверное, что-то перепутали, и горничная снова все прибрала здесь.
— Спасибо, — дверь захлопнулась, а дворецкий остался. Я продолжала стоять в той же позе, только пальцы правой ноги нервно прыгали, отстукивая неровный ритм.
Мужчина на миг опустил взгляд, затем сразу перевел его на мебель позади меня и медленно двинулся к окну. Нервная дрожь перебралась от ступни к коленке.
Некоторое время мы оба пребывали в молчаливой задумчивости. Только я стояла на месте, немного поворачиваясь по часовой стрелке, а дворецкий обходил комнату по периметру. И только я собралась духом задать вопрос, как:
— Это ваш нет-бук?
— Да, — я кивнула, словно слов не было достаточно.
— Вы не могли бы его включить?
— Он включен. Я оставляю его в режиме сна.
— Всегда? — Длинные пальцы пробежались по клавишам.
— Только днем. На ночь выключаю.
— Сегодня утром включали?
— Обязательно.
— Есть режим экономии энергии и аварийного выключения?
— Был, но он мне мешал. Сейчас, при закрытии крышки, компьютер переходит в спящий режим, но диски не отключаются никогда.
— Хорошо, понятно.
А вот мне ничегошеньки не понятно, но вслух этого говорить не стоит.
Мужчина нажал кнопку включения — в абсолютной тишине номера механическое сердце крохотного плоского робота заработало слишком громко.
— Спасибо, — ни за что поблагодарил дворецкий и направился к выходу.
Я открыла и закрыла рот, не произнеся ни звука. У самой двери Антон остановился.
— Я лично прослежу, чтобы никто из персонала не заходил в это помещение без вашего позволения.
Гад! Всю оперу испортил! Мне так хотелось заморозить провинившегося взглядом, а этот… пришел и все поломал! Уходи из моей песочницы!
Абсолютно злая и расстроенная я крутанула кран горячей воды, отыскала бутылочку с пеной для ванн и принялась методично чиркать спичками, зажигая свечи. Ах, да! Еще бы чего-то выпить!
Спустя четверть часа и одно кровавое пятно на полу — потом вытру — я нежилась в горячей воде с бокалом красного вина под звуки одной из интернет-радио волн.
Стука в двери я не услышала. Поэтому чуть не ушла под воду, когда кто-то дотронулся до плеча.
— Черт бы тебя побрал, Вася! — В следующий раз лягу ногами ко входу в ванную. — Нельзя так пугать!
— А я тебя звала…
— А я тебя не слышала. Говори, чего надобно?
— Я хотела тебе… Ах, это что? Это кровь?! — Глаза девушки расширились от ужаса.
Я проследила за ее взглядом — разлитое и не вытертое вино.
— Ага, кровь. Дворецкого.
— Ты ему нос разбила?!
— Нет, зачем? Просто убила. Потом расчленила и в мусорные пакеты запаковала. А это пятнышко не прибрала — пропустила.
— А за что? — Совсем севшим голосом спросила Вася.
— За то, что нельзя бросать не умеющую водить лодки девушку на растерзание морскому дьяволу!