— Да, думаю, да, — ее слова звучат с придыханием, заднее стекло запотевает, в то время как ее глаза остаются прикованными к толпе фотографов прямо снаружи.
Образ Стиви мелькает в моем сознании. Прошлой весной я не смог защитить ее от пристального внимания прессы, и я живо помню, как это повлияло на ее психику. Она была обычной девушкой, и я, как мог, держал ее подальше от всеобщего внимания, но как только стало известно, что у Эвана Зандерса есть девушка, ее жизнь перевернулась.
И я не собираюсь поступить так с ее близкой подругой.
Хотя я сомневаюсь, что спекуляции по поводу моей личной жизни были бы такими же серьезными, как и у Зандерса. Я не плейбой. Не веду себя пафосно. Никогда не выставлял напоказ свою холостяцкую жизнь, как это делал он, но это все равно слишком рискованно.
— Гарольд, разворачивайся, — говорю я своему водителю. — Обратно домой, пожалуйста.
Инди поворачивает голову ко мне.
— Что ты делаешь?
— Я не могу позволить тебе пойти туда со мной, — ерзая, я провожу ладонями по бедрам, ожидая, когда Гарольд развернет машину и отвезет нас домой.
Инди легким движением, не задумываясь, кладет свою руку на мою. Как будто мы прикасались друг к другу и утешали сотни раз в прошлом.
— Что-то не так?
Я смотрю на наши руки, ее такая маленькая по сравнению с моей. И хотя она умная и смелая духом, она ранимая. У нее есть чувства. Много чувств.
— Ты обычный человек, Блу.
Ее губы кривятся.
— Ты сегодня очень наблюдателен, Шей.
— Жить обычной жизнью — это нечто особенное. Я не хочу, чтобы из-за менять ты потеряла свою частную жизнь. Особенно из-за такой мелочи, как фальшивое свидание.
Мой водитель поворачивает руль, чтобы вернуться на главную дорогу.
— Остановитесь, — слова Инди резкие и повелительные, из-за чего нервный взгляд Гарольда встречается с моим в зеркале заднего вида.
Он был моим водителем четыре года, и я никогда не видел, чтобы он так быстро выполнял чьи-то приказы, как блондинки, сидящей рядом со мной.
Она поворачивается ко мне, греховный разрез медленно раздвигается, показывая ее золотистые ножки.
— Я понимаю, что ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое, и ты беспокоишься обо мне, — она похлопывает меня по груди. — Это мило, но мне нравятся люди. Я в восторге от этого события. Ты меня ни к чему не принуждаешь. Если я захочу — я уйду.
— Инди…
— О чем ты беспокоишься? Конечно, может появиться несколько заголовков, и мое имя может всплыть, но кого это волнует? Это продлится день, может быть, два. Когда они глубоко погрузятся в мою жизнь, то узнают, что я хожу на викторины, вышиваю крестиком в свободное время и читаю непристойные книги. Никому нет дела до меня. Я — не ты, Райан. Это тебе они поклоняются. Так что, пожалуйста, позволь мне побыть светской львицей, потому что я изголодалась по вниманию.
Ее нетерпеливые карие глаза светятся юмором.
— Ты вышиваешь крестиком?
— Конечно.
— Ты как бабушка, — она улыбается в ответ на это, подражая теперь уже расслабленной улыбке на моих губах. — Ты уверена?
— Я побрила и увлажнила каждый сантиметр своего тела не для того, чтобы вернуться домой. Да, я уверена.
Снова устанавливая зрительный контакт, я слегка киваю Гарольду в знак одобрения.
Как только мы подъезжаем, моя дверь тут же открывается. Я выхожу, застегивая костюм, когда вспышки освещают темное небо. Выкрикивают мое имя, камеры ослепляют, но я продолжаю выполнять задание. Обходя машину со стороны Инди, я останавливаю швейцара, когда его рука нащупывает ручку.
— Я сам.
Он вежливо кивает и отступает назад, сложив руки за спиной.
Я приоткрываю дверь Инди лишь на мгновение, давая себе минутку, чтобы проверить ее и убедиться, что она действительно в порядке, прежде чем показать ее всему миру. На ее губах в форме сердечка играет нетерпеливая улыбка, а карие глаза сияют от возбуждения.
Я в ужасе от предстоящей ночи, а она кажется счастливой.
Фотографы и папарацци позади меня неустанно пытаются сделать снимок, но я не беспокоюсь о том, чтобы произвести на них впечатление или убедить их. Мы делаем это не для них. Мне просто нужно убедиться, что мы покажем лучшую игру к тому моменту, когда неизбежно столкнемся с Роном Морганом.
Инди вкладывает свою руку в мою, и выставляет ногу вперед. Когда она выскальзывает из машины с такой грацией и блеском, все прежние правила и отсутствие беспокойства вспыхивают пламенем.
Потому что, учитывая, как идеально она выглядит сегодня вечером, никто не поверит, что она моя.
Камеры взрываются светом, когда мы ступаем на ковровую дорожку, ведущую в отель. Пальцы Инди переплетаются с моими самым так естественно, а я, черт возьми, не знаю, как это делать. Я не продумал это до конца. Обычно я ловлю себя на том, что бегу, чтобы попасть внутрь и подальше от фанфар, но я точно не могу торопить Инди, когда она на каблуках и привлекает всеобщее внимание.
Она медленно идет вперед, а я следую за ней, чувствуя себя напряженно и неуютно. Нет сомнения в том, что Инди сногсшибательна, но идеальное шоу, которое она устраивает сегодня вечером, отличается от той версии, которую я получаю дома.
И я не знаю, как к этому относиться.
— Райан Шей, фото!
— Сюда!
— Райан, сюда!
Моя спутница останавливается посередине ковра, заставляя меня встать рядом с ней.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
Она улыбается толпе, говоря сквозь зубы.
— Расслабься и позируй вместе со мной.
Я поворачиваюсь к группе фотографов, когда она кладет руку мне на грудь.
— Я не позирую, — говорю я достаточно тихо, чтобы никто другой не услышал.
— Ты хочешь, чтобы все купились на нашу игру? Так вот бегство от прессы точно этому не поспособствует.
Она права. Рон уже думает, что я лгу. Если я приду с Инди, которая, как я утверждаю, является моей девушкой, и покажусь ему только на несколько минут, он поймет это.
Выпрямившись, я улыбаюсь, позволяя Инди прислониться ко мне.
— Обними меня одной рукой.
— Нет.
— Райан, — предупреждает она, пряча свою сверкающую улыбку. Как ей удается так внятно говорить сквозь зубы? Ей следовало бы быть чертовым чревовещателем. — Ты не кончишь от одного прикосновения к женщине. Обними меня своей гребенной рукой.
Глубоко вдыхая, я завожу руку ей за спину, помещая ладонь на почтительной высоте — на ее лопатку.
— Ниже.
Ниже лопатки.
Я чувствую, как раздражение разливается по ее телу, когда она тянется за спину, находит мою руку и обвивает ее вокруг своей талии. Она прижимается всем телом к моей груди и играет свою роль.
Почему она, черт возьми, так хороша в этом?
— Поцелуй меня, — тихо бормочет она. — В щеку. Лоб. Мне все равно.
— Нет.
— Поцелуй…
Я быстро машу рукой толпе.
— Спасибо вам, ребята. Хорошего вечера.
Держа ее за руку в своей, я тяну Инди к отелю, мне нужно убраться отсюда к чертовой матери.
Она вздыхает.
— Нам предстоит проделать так много работы.
* * *
Еще один час.
Изобрази радостную улыбку Райана Шея еще на один час. Стань сияющим золотым мальчиком баскетбола еще на один час. Все взгляды прикованы ко мне еще на час, а потом я могу пойти домой и расслабиться.
Я мысленно повторял эти фразы в течение последних двадцати минут, пока мы с Инди стояли в зале, приветствуя владельцев абонементов, высшее руководство и здороваясь с ребятами, которых я знаю, и которые играют за другие команды высшей лиги в городе.