— Не правда. Мы вместе её сломали.
— Технически, это твоя рука держалась за эту полку, а значит сломал ты.
— Но это из-за твоей страстности мы разнесли гримёрку.
— Перекидываешь ответственность, Джон? — с игривой серьёзностью спросил Блейк.
— В тот вечер ты сказал, что никуда не денешься от меня.
— И, как видишь, я здесь.
***
За окном погас последний луч заката, и город окутала темнота. Джон сидел у камина и смотрел на огонь. В детстве камин был его любимым местом: здесь было тепло, и Джон любил наблюдать за игрой огня. Любил до тех пор, пока не сжёг своё учебное заведение.
Но теперь ему до этого нет никакого дела, и он не испытывает никакой тяжести от воспоминаний, ему наоборот вновь приятно сидеть у камина. Его впервые за долгое время не выворачивает при виде родительского дома. В один миг, как Беллами здесь появился, он изменил отношение Джона к этому месту, изменил всё атмосферу, превратив её каким-то образом в уютную. До понимания Джона никак не могло дойти, как он это сделал. Это всё ещё удивляет. Вот вроде бы и знает Беллами больше года, но не устаёт ему удивляться и восхищаться им. Столько лет Джон не выносил даже мысли об этом доме, а сейчас, он чувствует себя здесь комфортно — не просто терпимо, а комфортно! Столько лет его отношения с родителями усугублялись, с каждым годом становились лишь мрачнее, и не оставляли и надежды хоть на какой-нибудь просвет. Но в дом пришёл Беллами, и мать растаяла, попросила прощения у сына и даже сказала, что любит его. Всё-таки его энергетика создателя сильнее разрушительности Джона. Создавать и строить не легко, но для Блейка это привычная сфера, и он делает это, не замечая каких-либо трудностей.
Беллами вновь объявился, и одним только своим присутствием осветил комнату в восприятии Джона.
— Октавия хочет с тобой поговорить, ты не против? — спросил Блейк и протянул свой телефон.
Джон внутри себя забеспокоился, но снаружи он лишь кивнул и взял телефон парня. Он неожидал, что девушка захочет с ним говорить. Но нервничал он не из-за страха перед разговором, а из-за того, что вновь услышит её голос, которого так не хватало всё это время.
— А я принесу тебе поесть, — продолжил Беллами. — Только не говори опять, что не хочешь. Не станешь есть, я тебя с ложки кормить буду.
— Нет, я на самом деле голоден. Спасибо.
После чего Беллами удалился на кухню. Он здесь уже обосновался как хозяин дома: свободно передвигался по всему дому и легко в нём ориентировался. Человек, для которого не существует границ.
Джон ответил на видеозвонок Октавии.
— Джон, привет. Я хотела выразить тебе свои соболезнования. Жаль, что я не могу быть рядом сейчас. Я очень далеко. Но если я нужна тебе, ты можешь только сказать.
— Не стоит, Октавия, всё бросать из-за меня — со мной Беллами. Но ты нужна. Увидимся лучше в Ванкувере, когда ты сможешь прилететь.
— Вы с Беллами всё решили?
— Да. Ты на меня не злишься за то, что я бросил его?
— Разрыв отношений — это вина обоих, а не только твоя. А я и подавно здесь третья лишняя. Я злилась на вас обоих за то, что вы такие придурки, но вы вроде исправляетесь.
— Из-за всех сил пытаемся, — ответил Джон, попытавшись улыбнуться. — Прости меня за то, что подвёл. Я помню наш разговор на кухне, когда ты сказала о том, что рада, что я у него есть. А я отказался от семьи. Близкие так не поступают. Я могу ещё считать тебя родным человеком?
— Джон, — с некоторым удивлением и лёгкой строгостью произнесла девушка. — Я каждый раз бросаю своих близких. Я уезжаю по своим делам, оставляя брата и своего парня. Я не уезжаю навсегда, но всё равно чувствую, что я их бросаю. Потому, что долгое время я не буду знать в какой момент они смеются; в какой грустят; где гуляют и что видят; что чувствуют в тот или иной момент. Я не проживаю эти моменты с ними. Я где-то далеко, занята своим делом и знаю о их жизни лишь по рассказам из скайпа. Но я по-другому не могу. Я чувствую себя нужнее здесь, и потому разрываюсь. Я, конечно, могла бы остаться в Ванкувере и быть со своими близкими, но я буду чувствовать себя нереализованной. И я не могу спокойно жить, зная, что кому-то нужна моя помощь, а я просто наслаждаюсь жизнью. Мне повезло иметь таких понимающих близких людей. У меня лучшие брат и парень, а теперь у меня ещё есть ты. Знаешь, как приятно, когда число понимающих близких возрастает? Меньше чувствуешь себя сумасшедшей.
— Ты не сумасшедшая. Ты удивительная.
— Эти два определения находиться на тесной границе, — ответила девушка и тут же развернула тему на него. — Пообещай мне только одно. Не выпендривайся больше и не упускай своё счастье, ибо оно очень дорогого стоит. Если мой брат делает тебя счастливым, не вздумай отпускать его. Ты можешь уйти от него только в том случае, если ты этого действительно захочешь. А если любишь, будь добр быть рядом. Это всё, что ему от тебя нужно. Разве это не прекрасно? Когда всё, что от тебя требуют, это быть рядом?
— Я обещаю не выпендриваться, Октавия, обещаю.
— Помнишь, ты говорил, что не понимаешь почему он к тебе так сразу потянулся? Теперь-то ты это понял?
— Если честно, нет. Это до сих пор непостижимо моему пониманию.
— Ты как правильное дополнение к нему. Ты восполняешь то, чего нет в нём, и тоже самое он в тебе. Вы можете быть такими разными, и всё равно похожими друг на друга. А такие взаимоотношения могут быть очень крепкими. И ещё, он тебя правда любит. И это не изменится. Что бы кто не говорил, ты можешь быть в нём уверен. Потому что для нас с Беллами семья — это не просто громкое слово. Мы знаем ценность любви. И пусть пройдёт хоть сто лет, можешь не сомневаться в том, что любит он тебя или нет. Вообще никогда не задавайся этим вопросом.
— Спасибо тебе, О. Я невыносимо скучал по тебе, — ответил Джон.
Его сердце наполнилось теплотой до краёв. Мысленно он крепко обнял девушку. Он чувствовал такое облегчение, от того, что она простила его. Потому что она важна. Она родной человек Блейка, а значит и его. И любил он её, как родную сестру. Пусть у него и не было родных братьев или сестёр, но сейчас он почувствовал ощущение родства с ней. По-другому это назвать нельзя.
Как только разговор был закончен, Джон двинулся на кухню к Блейку. Его нет несколько минут рядом, а уже начинается ломка. Всё это из-за долгового расставания, теперь невозможно насытиться.
Перед тем как войти на кухню, он увидел, что его мама о чём-то разговаривала с Беллами. Когда Джон вошёл в комнату, она пожелала им доброй ночи и крепко обняла сына, поцеловав его в висок. Она выглядела очень измученной и подавленной. Сон ей был сейчас необходим.
— О чём вы с ней говорили? — спросил Джон, когда мама ушла в свою спальню.
— У нас одна общая тема — ты.
— И что она сказала?
— Чтобы я всегда был рядом с тобой и сделал тебя счастливым.
— Это она так сказала?
— Да. И я дал ей слово, которое собираюсь сдержать. А что сказала тебе Октавия?
— Примерно то же самое.
— Женщины всегда беспокоятся, что мы без не разберёмся, — отшутился Беллами. — Но без их заботы нам действительно было бы плохо.
***
Джон валялся в постели и представить не мог, как можно сейчас уснуть после настолько насыщенного эмоциями дня. Таких дней у него давно не было. Пока Беллами был в душе, Джон смотрел на снимок в фотокамере. В голове пронеслись воспоминания, как он ночами просматривал свои фото, сортировал их и редактировал. Как он видел в этом творчестве свою жизнь, как восхищался ею. Теперь он держит камеру в руках, но прежних чувств она не вызывает. Это лишь бездушная техника, как и его смартфон, например. Неужели любовь к фотографированию больше не вернётся? Или ему нужно дать время прийти в себя.
Блейк вышел из душа и лёг рядом с парнем. Джон отложил камеру на тумбочку и всё внимание переключил на него. Снова находиться в одной постели с Беллами — было чем-то нереальным, и вызывало столько наслаждающихся восхитительных чувств. Джон снова чувствует в себе много нового, что и описать нельзя. Кажется, что все языки мира слишком скудны, чтобы описать и половину всех чувств, что испытывает Джон рядом с Беллами.