Кто-то подошел к ней сбоку; повернувшись, Порция увидела Эмброза Келвина. Он вежливо поклонился.
— Мисс Эшфорд, рад встретить вас здесь. Я видел вас несколько раз на вечерах в Лондоне, но не имел удовольствия познакомиться с вами.
— В самом деле, сэр? Как я понимаю, большую часть времени вы проводите в столице?
У Эмброза были темно-карие глаза и светло-каштановые волосы. Правильные черты лица дополнялись патрицианской осанкой, которую смягчали вежливость и галантность. Он наклонил голову.
— Несомненно. — Поколебавшись, он добавил: — Я мечтаю пройти в парламент на следующих выборах. Естественно, я должен внимательно следить за текущими событиями, а для этого нужно находиться в столице.
— Да, конечно. — Порция уже собралась было объяснить ему, что она это хорошо понимает, так как знакома с Майклом Анстрадер-Уэдерби, членом парламента в Западном Гемпшире, но пронзительность его темных глаз заставила ее сдержаться. — Я часто думала, что в наше переменчивое время служить своим избирателям, находясь в парламенте, весьма похвально.
— В самом деле. — В тоне Эмброза не было ничего, что позволило бы предположить, будто он одержим реформистским рвением. — Необходимо, чтобы каждый человек сидел на своем месте: кто-то занимался управлением, кто-то находил правильный путь для деревни.
По мнению Порции, его высказывание прозвучало довольно помпезно, и она решила сменить тему:
— Вы уже решили, где остановитесь?
— Пока нет. — Он обвел взглядом группы гостей — лорда Глоссапа, мистера Бакстеда и мистера Арчера. Но уже через мгновение он снова посмотрел на Порцию, улыбнулся и несколько покровительственно сказал: — Вероятно, вам это не известно, но такие дела обычно и лучше всего решаются внутри партии. Я надеюсь в скором времени получить сообщение о своем избрании.
— Понятно. — Девушка мило улыбнулась. — В таком случае мы должны надеяться, что эта новость — то, чего вы заслуживаете.
Эмброз воспринял этот комментарий так, как он хотел его услышать, затем они вернулись к остальным гостям и присоединились к общей беседе.
Спустя пять минут леди Глоссап, повысив голос, попросила добровольцев помузицировать.
Раньше чем кто-либо другой успел отреагировать, Китти шагнула вперед и с сияющим лицом заявила:
— Танцы — вот что нам надо!
Леди Глоссап заморгала глазами, миссис Арчер выглядела озадаченной.
— Итак, — Китти закружилась в центре зала и легонько похлопала в ладоши, — кто нам подыграет?
Порция не раз за эти годы откликалась на подобный призыв.
— Я буду рада сыграть для вас, если вы не возражаете.
Китти взглянула на нее с удивлением и некоторым подозрением — слишком уж быстро было принято ее предложение.
— Отлично! — Повернувшись, она помахала джентльменам. — Джеймс, Саймон, выдвиньте рояль! Чарли, Десмонд, поставьте эти стулья к стене!
Сев за рояль, Порция посмотрела-на Китти. Казалось, за ее действиями не стояло ничего, кроме простого удовольствия, которое могут доставить танцы. И сейчас она выглядела по-настоящему привлекательной; куда-то исчезла коварная соблазнительница, перехватившая Джеймса на лестнице — знойная, разъяренная женщина, ворвавшаяся в гостиную.
Порция пробежала пальцами по клавишам и порадовалась, что инструмент настроен. Она подняла глаза и увидела кипу нот на крышке рояля.
— Я вижу, вы, как всегда, скрываете свои умения и достоинства, — послышался рядом задумчивый голос Саймона. С загадочным видом он повернулся и присоединился к выстроившимся парам.
Отмахнувшись от странного комментария, девушка положила пальцы на клавиши и заиграла вступление к вальсу. Музыка давалась ей легко, казалось, мелодия сама стекает с ее пальцев, и поэтому Порция играла, как только представлялась возможность. Она получала от этого удовольствие, ей было так вольготно сидеть за роялем и либо отдаваться целиком музыке, либо наблюдать за гостями.
В этот вечер она была намерена заняться последним.
Рояль, по обыкновению, располагался в конце просторного зала, прямо противоположном от того, где находился камин и были сгруппированы стулья, диваны и сидящие на них гости. Танцующие заполняли пространство посередине. Мало кто из них мог предположить, что тапер не смотрит на свои пальцы, и многие пары пользовались танцем для сообщения интимной информации, когда находились в наиболее удаленной от старших части зала. Иначе говоря, в непосредственной близости от нее.
Порция с удовольствием переходила от одного вальса к другому, перемежая их порой контрдансом, давая танцорам время лишь для того, чтобы перевести дыхание и сменить партнера.
Первое, что Порция заметила, было то, что, хотя Китти действительно получала удовольствие от танцев, она к тому же преследовала и некую скрытую цель. В точности определить, что она задумала, было трудно. Похоже, Китти имела на примете не одного джентльмена. Она флиртовала, определенно флиртовала с Джеймсом, своим деверем, которого это страшно раздражало. С Эмброзом она была не столь откровенна, однако в ее улыбке было что-то провоцирующее, а в ее глазах можно было уловить зазывный блеск. Хотя Порция наблюдала с близкого расстояния, она не могла в чем-либо упрекнуть Эмброза; он не подал Китти ни малейшего повода.
С Десмондом Китти прикидывалась скромницей. Она флиртовала, но не столь открыто, как бы видоизменяя свои атаки применительно к его характеру. Десмонд, похоже, колебался, проявляя нерешительность. Он не поощрял ее поползновений, но и не пресекал их. Однако когда дело доходило до Саймона и Чарли, оба словно прятались за стеной неодобрения. Китти дразнила их, но как-то не слишком убедительно, и создавалось впечатление, что она делает это напоказ.