- Вы счастливый человек, Монтегью. У вас есть то, чего я лишен, сын. - Его первая дочь Кэтлин была одной из близнецов, но ее брат родился мертвым. - Дочь - это неизбежно: у всех Фитцжеральдов, живых и уже ушедших, есть хотя бы одна дочь, а у моего сына не было шансов.
- Я знаю, что вы один из двадцати трех детей. Ваш отец, судя по всему, родил и сыновей.
- Немного, да и выжил только я. Один умер в младенчестве, трое других прожили достаточно долго, чтобы на свет появились их дочери, но все они рано ушли.
- Значит, все мужчины Фитцжеральд, матросы на торговых судах, - это третье поколение, - задумчиво заключил Монтегью.
- Именно так, - сказал Эдвард и поднял стакан. - За здоровье наших внуков! Где бы мы были без них?
Уильям Монтегью обозвал себя дураком. Фитцжеральдов было так много, что он никогда не думал о преемственности. Почему ему раньше ни разу не пришло в голову, что старший сын Шеймуса О'Тула - наследник Эдварда Фитцжеральда и, следовательно, следующий граф Килдэрский? Почти готовый план появился у него в голове. Почему бы не устроить помолвку его дочери Эмерелд с Джозефом Фитцжеральдом О'Тулом? В конце концов, может быть, и дочь на что-то сгодится.
Глава 5
У Эмерелд перехватило дыхание при виде величественного особняка в георгианском стиле и его великолепного убранства. "Так вот какой он, Замок Лжи", - подумала она с дрожью предвкушения, оглядывая шумную толпу в поисках одного лица. Не обнаружив его, девушка набралась храбрости и подошла к группе юных девиц Фитцжеральд:
- Здравствуйте, я рада познакомиться с вами.
На мгновение повисла мертвая тишина, пока глаза молодых ирландок, остановившись на незнакомке, осматривали ее высокую грудь, прикрытую бархатом.
- Ну что ж, это явно не королева Англии, - объявила Фиона. Остальные злорадно засмеялись.
Эмерелд храбро проглотила насмешку и попыталась еще раз:
- Я Фитцжеральд по матери... и наполовину ирландка.
- И на какую же половину? Верхнюю? - медленно проговорила Фиона, пока два молодых человека восхищенно разглядывали грудь Эмерелд.
- Ну если она и ирландка, то наверняка из эльфов, - высказала предположение Диэдра.
Кровь отлила от щек девушки. Никогда еще ее так болезненно не поддевали из-за маленького роста.
- Ну и как же тебя зовут? - спросила одна из девушек.
- Леди зовут Эмерелд, - раздался у нее за спиной звучный голос.
Эмерелд обернулась и взглянула прямо в темные смеющиеся глаза Шона О'Тула. И вдруг ей стало все равно, что девицы отнеслись к ней жестоко. Все потеряло свое значение, потому что он был рядом, улыбался ей, стоял так близко, что можно было коснуться рукой. Она перебросила через плечо темные локоны и улыбнулась ему сияющей улыбкой:
- С днем рождения, Шон.
Он усмехнулся, вспоминая их последнюю встречу. Ее восхищение им всем бросалось в глаза. Его сердце чуть дрогнуло. Преклонение перед ним как перед героем в день его рождения совсем не было неприятным. Взгляд Шона прогулялся по зеленому бархатному платью, подчеркивающему женственные изгибы ее тела, потом он наклонился и прошептал:
- Неужели эта модная леди и есть Эмерелд Монтегью? Как тебе удалось стать женщиной всего за неделю?
Она расхохоталась ему в лицо, явно польщенная, что он считает ее взрослой.
Шон взял ее ладони в свои и услышал, как участилось ее дыхание, когда он галантно поднес ее пальчики к губам. Парень увидел, что ее глаза прикованы к его губам, и догадался, что девушка впервые в жизни задумалась о том, что же такое поцелуй мужчины.
- Я знаю, чем тебе хочется заняться, - поддразнил он.
- Чем? - выдохнула Эмерелд, ее щеки запылали.
- Потанцевать, разумеется. Ну как? - Он предложил ей руку, и, когда она оперлась на нее, Шон закружился с ней по лужайке. Он нагнулся к ней еще раз, чтобы шепнуть: - Нам придется подождать, пока мы будем одни, чтобы заняться кое-чем другим.
Когда крепкие руки Шона обнимали ее, Эмерелд казалось, что она парит в воздухе. Ее сердце пело от его близости, и возбуждение кружило ее в своем вихре. Когда танец закончился, она затрепетала, потому что Шон не выпустил ее из объятий, а закружился с ней снова, едва музыка заиграла. Эмерелд хотелось навсегда остаться в кольце его рук и флиртовать с ним.
Кузина Фиона похлопала Шона по плечу:
- Шон, ты обещал потанцевать со всеми нами.
- Что я и делаю, - галантно отозвался он, но, прежде чем отпустить Эмерелд, подмигнул ей и прошептал: - Встретимся попозже у конюшни.
Женщины, молодые и старые, столпились вокруг Шона, и, верный слову, он танцевал со всеми. Как только скрипки заиграли знакомую мелодию, поднялся крик:
- Станцуй нам джигу, Шон!
Всегда готовый ублажить гостей, новорожденный вспрыгнул на бочонок эля и станцевал джигу, не пропустив ни одного па, хотя его сцена в диаметре была меньше фута.
Хотя он смеялся и говорил со всеми, кто стоял вокруг него, Шон зорко следил за Эмерелд. Он заметил, когда та направилась к конюшням. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы избавиться от кузин Фитцжеральд, но, прежде чем он смог последовать за Эмерелд, его негромко окликнул Шеймус:
- Ты проверил ружья с "Защиты"?
- Да, количество верно, но боеприпасов маловато.
Отец кивнул:
- Я знаю. Нам придется самим доставить их с Англси. - Они присоединились к Монтегью, разговаривавшему с Эдвардом и Джозефом.
Разочарование, подобно холодной волне, нахлынуло на Джозефа, когда тот увидел, что Эмбер не сопровождает Уильяма Монтегью. Он подошел к англичанину, несмотря на свое отвращение к нему, в надежде услышать, как тот говорит о жене. Джозеф начал подозревать, что безнадежно заразился болезнью, называемой любовью. Монтегью заговорил:
- Я благодарен за приглашение на праздник, Шеймус, и хочу ответить тем же. Так как Джозефа готовили к карьере политика, я предлагаю ему остановиться в моем доме в Лондоне на весь сезон. Это даст ему возможность побывать в парламенте и в палате общин и взглянуть на все с другой стороны. Я мог бы познакомить его с некоторыми влиятельными людьми. Не забывайте, что мой брат Сэндвич вхож во все лучшие дома столицы, к политикам и другим персонам и сам он старый друг принца Уэльского.
Шеймус посмотрел на своего тестя, чтобы оценить его реакцию. Фитцжеральд люто ненавидел британский парламент.
Эдвард улыбнулся зятю и ответил с благородной терпимостью:
- Лондон будет неоценимой школой для Джозефа. И хотя я надеюсь, что этого никогда не случится, но я достаточно циничен, чтобы понимать, что однажды парламенты Ирландии и Англии объединятся.
Идея поехать в Лондон показалась Джозефу невероятно притягательной, потому что Эмбер скоро должна была туда вернуться. Он протянул руку Монтегью:
- Благодарю вас за приглашение. Я бывал в лондонском порту с грузами, но мне никогда не предоставлялось случая насладиться светской жизнью столицы.
- В этом году я возвращаюсь в Лондон раньше обычного. У Адмиралтейства полно дел с Францией. Еще две недели в Ливерпуле, и это все, на что я могу рассчитывать.
Шону пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться им прямо в лицо. За Джозефа в этот момент думал его член. Конечно же, он бы и сам не отказался побывать в Лондоне. Это мировой центр торгового флота, а из-за войны с Францией возможности обогатиться весьма возрастут. Шон поймал взгляд Джозефа, братья попросили извинить их и направились к конюшням.
- Ты с ума сошел, Джозеф? На твоем лице была написана такая похоть, что все должны были заметить. Когда он предложил свое гостеприимство, это не включало в себя постель его жены. Господи, Джозеф, прекрати желать запретный плод. Займись делом после обеда. Мы можем себе позволить отправиться сегодня к девицам. Открой глаза и посмотри на то, что у тебя под носом.
Шон пошел к конюшне, а Джозеф смотрел ему вслед. Господи, чего же он не увидел, что лежит у него под носом? Остаток дня Монтегью проведет здесь, а Эмбер на Англси одна. Джозеф улыбнулся: "Я найду себе занятие после обеда!" Он направился к дому, чтобы взять подарок, приготовленный им для своей возлюбленной. Как только юноша увидел ценный янтарь в грузе, прибывшем с Балтийского моря, он понял, что ей понравится пара сережек с блестящими каплями солнца.