- Чтобы не походить на других, мой брат нанял корабль в Италии, который отвез его в Грецию, на Кипр и в Египет. Его очаровал султан Оттоманской империи, деспот, правящий с помпой, великолепием и жестокостью, особенно своим гаремом. Мой брат попал под влияние мусульманской религии с ее оправданием полигамии и подчинением женщин. Это достойно подражания. Когда женщины знают свое место, жизнь становится намного приятнее.
Шон видел, как брат поджал губы, а его глаза потемнели. Джозеф не переставал думать об Эмбер. Будет чудом, если вечер окончится без драки!
Пройти через портал Диван-клуба значило попасть в другой мир. В воздухе пахло благовониями. Восточная музыка - звуки флейт, цитр, тарелок и других странных инструментов - плыла по комнатам.
У входа их встретили евнухи, предложившие цветные одежды, состоящие из шаровар, тюрбана и кинжала.
Выбор оставался за гостями. Они могли остаться в своих костюмах или переодеться в восточное платье. Уильям Монтегыо переоделся первым, выбрав цветной наряд, перевязанный поясом, золотой тюрбан и кинжал, дополняющий одеяние. Его племянник Джек последовал примеру дяди, нарядившись в платье цвета павлиньего пера и взяв серебряный кинжал.
Братья О'Тулы были поражены. Джозеф отказался от маскарада, когда увидел, насколько нелепо выглядит Монтегью. Джонни, раздираемый необходимостью последовать примеру отца и нежеланием расставаться с собственной одеждой, спросил Шона:
- А вы что решили?
Шон скрыл свое удивление не только поведением Джонни, но и всем происходящим. Причудливый наряд не оскорблял его мужественность, но он знал, что чувство юмора не позволит ему вырядиться во все это. Шон нашел компромисс, сняв рубашку и куртку и облачившись в кремовую джеллабу поверх собственных брюк. Джонни облегченно улыбнулся и сделал то же самое.
Мужчин провели во внутреннюю комнату, поражавшую своим роскошным великолепием. Стены украшали зеркала, полы устилали восточные ковры, по которым были разбросаны вышитые подушки. В центре расположился фонтан обнаженная нимфа, и вода текла из ее сосков. Разлапистые пальмы дополняли эту картину оазиса в пустыне. Шон закусил губу. "Только верблюда не хватает", - непочтительно подумал он.
Дверь открылась, чтобы пропустить пятерых женщин, несущих маленькие подносы. Они были одеты в прозрачные шаровары, и, хотя их лица скрывала вуаль, грудь оставалась обнаженной. Женщины встали на колени, склонившись в низком поклоне и предлагая гостям маленькие чашечки с турецким кофе. Шон пригубил напиток и тут же понял, что в кофе добавлено что-то такое, чему он не знал названия.
Поперек каждого подноса лежала плеть. Монтегью и Джек немедленно схватили свои, потрясая ими в воздухе. Уильям, увидев, что О'Тулы никак не реагируют, объяснил:
- Это рабыни. Они готовы исполнять все ваши желания и подчиняться вашим приказам. Если они не понравятся хозяину, он может их отстегать.
- Я не могу сам выбрать себе шлюху? - с сарказмом поинтересовался Джозеф.
Монтегью рассмеялся:
- Эти рабыни лишь слегка утолят вашу жажду. За этой дверью мириады девушек. Вы выберете себе любую, и она удовлетворит все ваши нужды, не важно какие. И не ограничивайте свой выбор одной. Здесь царит полигамия.
Два негра-евнуха распахнули широкие двери, и перед ними предстал гарем, полный едва одетых красавиц, раскинувшихся на диванах. В комнате было тепло, и рабыни стояли по ее периметру, взмахивая огромными опахалами из страусовых перьев. Занавески из бусинок отделяли альковы от зала, впрочем, джентльмены могли наслаждаться и посреди гарема, устроив настоящую оргию.
Монтегью ткнул своей плеткой одну из женщин. Когда она упала на колени перед ним, он растянулся на диване, который она освободила, и занялся отбором девушек.
Джозеф расположился на подушках рядом с тремя гуриями, пускавшими мыльные пузыри. У него не было настроения предаваться разврату, но ему хотелось попробовать наркотики. Джонни приклеился к Шону, так что тому пришлось постараться, чтобы ободрить паренька, помочь ему забыть свои опасения и немного расслабиться. Взгляд Шона остановился на девушке, выглядевшей совсем юной. Он сжал руку Джона:
- Почему бы тебе не поговорить вот с этой? У нее очень милое личико.
Когда Джонни послушался его, Шон выбрал женщину с самым щекастым лицом. Он протянул руку:
- Хочешь пойти со мной?
Она вложила свои пальцы в его ладонь и с опущенными глазами позволила отвести себя за занавеску из бусинок. Взгляд Шона обежал альков, отметив низкий диван, достаточно широкий для двоих. Полуобнаженная одалиска упала перед ним на колени, не поднимая на него глаз, и прошептала:
- Что вам угодно, хозяин?
- Ты сделаешь все, что я захочу?
- Да, хозяин, - прошептала она.
- Тогда я хочу, чтобы ты перестала играть и поговорила со мной.
Девушка изумленно вскинула ресницы и, заглянув в его серебристые смеющиеся глаза, улыбнулась.
- Ну и странное же местечко!
Шон растянулся на диване и знаком велел ей присоединиться к нему.
- Иди сюда и расскажи мне об этом. - Он улыбнулся от удовольствия, когда женщина прыгнула на низкий диван и ее груди дерзко подпрыгнули.
- Ты показался мне спортсменом, не похожим на обычных посетителей. Разрази меня Господь, эти старые ослы не могут возбудиться, пока не поиграют в хозяина и рабыню. Мы должны вылизывать им ноги и другие отвратительные части тела, и все равно им приходится стегать нас, пока у них не встанет.
- Почему ты здесь работаешь?
- Деньги хорошие. Я зарабатываю сотню пиастров за ночь.
- Это же всего один фунт, - удивился Шон, показывая свое знание иностранной валюты.
- Что ж, больше ни одно заведение не платит своим девушкам так много, и здесь всегда есть шанс, что какая-нибудь "шишка" возьмет тебя в любовницы.
- Как тебя зовут?
- Турецкое Наслаждение. - Ее почти трясло от смеха. - Настоящее мое имя Нелли Картер. Ты ведь не хочешь на самом деле только разговаривать, правда? - Ее рука скользнула под его джеллабу и вверх по сильному бедру. Его член напрягся под ее пальцами, и она сказала: - Господи, чтобы у этих старых мужиков так встало, нужен только волшебный бальзам!
Шон засмеялся:
- Ты и вправду Наслаждение. Имя отлично тебе подходит. Почему бы нам просто не потрахаться по старинке, а потом не выкурить чего-нибудь экзотического?
- О, пожалуйста. У нас есть турецкий табак, гашиш, конопля или опиум. Выбирай себе отраву.
***
К тому времени как они были готовы покинуть Диван-клуб, у всех на лицах, кроме Джонни, красовались следы дебоша. Джек и Уильям Монтегью напились, последний нетвердо держался на ногах, а настроение племянника явно ухудшилось.
Шон ощущал действие выкуренного гашиша, которое казалось ему приятным, но Джозефу требовалась его помощь, чтобы устоять на ногах. Шон гадал, что же было в трубке брата, кроме воды, если того так развезло.
Когда они вернулись на палубу "Защиты", прогулка несколько облегчила состояние Джозефа, так что Шон отпустил его и подошел к поручням, глядя на то, что называли величайшим городом мира. Огни корабельных фонарей мерцали в темноте, и столица внизу казалась окруженной ореолом, сияющим в темном небе.
Шон услышал, как рядом с ним кто-то выругался:
- Ирландский подонок. - А потом он разобрал что-то вроде: - Я покажу тебе, как связываться с чужой женой...
И тут между Джозефом и Джеком Реймондом завязалась драка, а Монтегью стоял в стороне, подначивая свою команду. Ни минуты не колеблясь, Шон схватил тяжелый деревянный бочонок и присоединился к потасовке.
- Английские ублюдки, - выругался он, пытаясь пробраться к брату и разбив три или четыре кормовых весла, которыми орудовали матросы.
Монтегью прорычал:
- Свяжите их!
Шона схватили четверо матросов с "Защиты", не позволяя даже двинуться с места. Рыча от ярости, пытаясь ударить каждого, кто оказывался рядом, он мог только беспомощно смотреть, как и Джозефа очень быстро схватили. Шон заметил, как исказилось от ужаса лицо Джонни Монтегью, а потом все скрыла чернота.
***
Когда Шон медленно пришел в себя, он сначала подумал, что выкуренный им гашиш стал причиной ночного кошмара. Ему казалось, что у него нет рук, но плечи ломило. Он потряс головой, чтобы мысли прояснились, и почувствовал, как все его тело медленно качнулось в воздухе. Боль в руках и плечах все время нарастала, но кистей он по-прежнему не ощущал. Шон окончательно пришел в себя и понял, что его подвесили, словно засоленный окорок!