Она не открывала глаз, пока не ощутила трепетание, словно бабочка крылом прикоснулась к краешку ее губ. Девушка улыбнулась про себя и медленно подняла ресницы. Он стоял на коленях, пристально глядя на нее, в его темных стальных глазах плясали веселые искорки. Не опуская глаз, она медленно встала на колени рядом с ним.
Им не требовались слова, им хотелось только прикасаться друг к другу, и это желание было сродни голоду. В едином порыве их пальцы сомкнулись, побежали по щеке, по горлу, по плечу. Ладонь Эмерелд коснулась его сердца, и она ощутила его биение под своими пальцами. Он был великолепным мужчиной. Он был ее ирландским принцем. Он наклонился, собираясь поцеловать ее, но, когда он был уже совсем близко, Эмерелд проснулась.
Она отпрянула от мужчины, который крепко обнимал ее и собирался поцеловать.
- Эмма, в чем дело?
- Н-ничего, я спала... Ты напугал меня.
Джек снова привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. В ту же секунду его руки начали стаскивать с нее ночную рубашку.
Эмма оцепенела от грубого натиска. Ее шокировала нагота Джека. Еще мгновение, и она тоже окажется совершенно раздетой.
- Джек, не надо! Пожалуйста, прекрати!
- Какого черта! Что с тобой происходит? - спросил он.
- Это неправильно... Это распутство, - задыхаясь, произнесла Эмма.
- Эмма, ты моя жена! Я ждал, пока мы поженимся, и не прикасался к тебе, но я не собираюсь больше ждать. - Его руки грубо сорвали с нее рубашку, ладони легли на ее груди.
У нее вырвался короткий всхлип, и Джек с отвращением оттолкнул ее.
- Господи, ты что, ничего не знаешь о том, что происходит между мужчиной и женщиной? - поинтересовался он.
- Ну... Да... но это такое бесстыдство. Я не похожа на мою мать. Меня учили быть целомудренной... быть порядочной девушкой, - лепетала она.
Пытаясь сохранить терпение, Джек заявил:
- Такой ты должна была быть до замужества. Но с мужем все по-другому. У меня есть право пользоваться твоим телом так, как я захочу. Если ты перестанешь вести себя, как ребенок, то тебе понравится то, чем я собираюсь с тобой заняться.
Эмма сомневалась в этом каждой клеточкой своего существа.
- Лежи спокойно и перестань отталкивать меня.
Эмма кое-что знала. Ей было известно, что мужчина и женщина соединяют свои тела, чтобы получился ребенок. Но она и представить себе не могла, что это будет так неприятно. Она решительно закрыла глаза и лежала неподвижно.
Джек вел себя отвратительно, он причинил ей боль. Когда он наконец удовлетворил свое желание и отвалился от нее, тяжело дыша, Эмма почувствовала себя изнасилованной, хотя и обрадовалась, что все уже закончилось.
Джек склонился к ней:
- Ты холодное маленькое создание, но я это изменю, не бойся.
Когда муж захрапел рядом с ней, молчаливые слезы потекли у Эммы по щекам. "Я ненавижу и презираю всех мужчин". Ей так хотелось укрыться в спасительном сне, но благословенное забытье не спешило снизойти до нее. Эмма давно чувствовала себя в ловушке, но теперь казалось, что стены ее клетки все сильнее давят на нее. Ее затошнило при мысли, что следующей ночью повторится то же, что и сегодня. В своей невинности она считала, что брак спасет ее, но он оказался пожизненным заключением.
Глава 13
Шон О'Тул спустился к Лондонской гавани, чтобы позаботиться о своем отплытии в Ирландию. Находясь в столице, он выяснил все, что касалось компании "Монтегью Лайн". Ей принадлежали восемь торговых судов, и, хотя ни одного из них сейчас не было в порту, Шон узнал их названия, размеры и торговые маршруты.
В этот день О'Тул ждал, когда Джонни Монтегью закончит работу, стоя около площадки для турниров Уайтхолла, неподалеку от Адмиралтейства. Сын Уильяма протянул ему листок с именами врагов братьев Монтегью. Просматривая список, Шон О'Тул узнал не всех, но некоторые обладали такой властью на политической арене, что были известны каждому.
- Как я смогу связаться с тобой? - спросил Джонни.
- Никак, - спокойно ответил Шон. - Когда ты мне понадобишься, я сам тебя найду.
Джон Монтегью ни на минуту не усомнился в его словах.
***
Граф Килдэрский в сопровождении внушительного багажа на следующее утро прибыл на почтовом судне в Дублин. Как только показались туманные берега Ирландии, Шон О'Тул подумал, что никогда в жизни не видел такой берущей за душу красоты. Его глаза отливали серебром, когда судно вошло в изогнутую в форме подковы бухту. За ней простирались поля и холмы, ярко зеленевшие после зимних дождей.
Шон нанял лошадь в конюшне таверны "Медная голова" и заплатил за то, чтобы его вещи привезли в Грейстоунс на повозке. Ему не терпелось попасть домой, и вместе с тем он испытывал страх. Шон чувствовал себя блудным сыном. Заколет ли его отец жирного тельца, когда увидит его? Шон очень сильно в этом сомневался, ведь Джозефа нет рядом с ним.
Первым в Грейстоунсе его увидел Пэдди Берк, когда молодой человек верхом преодолел короткие мостки, а потом проехал под сводом привратной башни. Управляющий сразу же его узнал, хотя О'Тул-младший очень изменился.
- Слава тебе, Господи! - воскликнул Пэдди, перекрестился и ухватил лошадь под уздцы, чтобы остановить ее. - Добро пожаловать домой, милорд.
- Мистер Берк, Бог здесь ни при чем. Это дьявол помог мне бежать, чтобы осуществить свою месть.
- Аминь.
- Как вы смогли меня узнать? - удивился Шон.
- Я почувствовал, что это вы. Мои глаза не узнали вас. Вы стали старше, выше ростом, похудели, окрепли и держитесь так прямо, словно проглотили шомпол.
Шон едва улыбнулся:
- Чем больше они меня унижали, тем прямее я держался. Где мой отец?
Пэдди Берк колебался лишь минуту:
- Он в привратной башне, милорд.
Шон побежал наверх через две ступеньки. Шеймус О'Тул сидел у окна, у него на коленях лежало ружье.
- Это Шон, отец, я вернулся.
Шеймус долго смотрел на него, потом заговорил:
- Прости меня, я изо всех сил пытался тебя освободить, но Монтегью все держали в своих руках.
- Теперь это не так. - Говоря это, Шон высоко поднял голову. - Отец, я не убивал Джозефа, вы должны мне верить.
Шеймус поднял руку, останавливая его. Глаза его горели, словно уголья в адской жаровне.
- Ты считаешь, что должен мне говорить об этом? Я знаю, кто убил Джозефа и на пять лет разлучил нас с тобой. Этот английский паразит! выругался он. - Теперь, когда ты свободен, мы можем сравнять счет.
- Никаких сомнений, - пообещал Шон. - А где мама?
- Она в саду. Ты знаешь, как она его любит.
Шон снова пустился через две ступеньки по лестнице башни и бросился к матери в обожаемый ею огороженный стеной сад. Его взгляд метался поверх клумб с весенними цветами, ища женщину, которую он любил больше всех. Он не находил ее минуту, другую, но когда его глаза устремились под плакучую иву, сын нашел свою мать.
Сердце Шона остановилось, когда он упал на колени возле небольшого могильного камня.
Кэтлин Фитцжеральд О'Тул
Моя любовь всегда с тобой
Шон О'Тул считал, что познал все глубины ненависти, но, преклоняя колени возле могилы матери, он понял, что ошибался. Пять лет он собирался отомстить за две жизни, погубленные Монтегью, не подозревая, что они отняли и третью. Кэтлин была душой и сердцем Грейстоунса, потрясающей женщиной, которую все они обожали. Он не узнает ни минуты покоя, пока не отомстит за нее. Стоя на коленях, Шон дал клятву своей любимой матери.
Пэдди Берк положил руку на плечо Шона, тщетно пытаясь утешить его.
- Это ужасная трагедия. Хозяйка умерла два года тому назад. Шеймус живет в привратницкой вместе со мной. Он не может находиться без нее в большом доме. Хозяин чуть не сошел с ума, когда ее потерял. Он перенес удар, и теперь у него очень слабые ноги. Шеймус сидит наверху с ружьем и ждет, чтобы всадить пулю в Уильяма Монтегью, когда тот появится. А он клянется, что тот наверняка придет.
- Смерть - это слишком просто для Уильяма Монтегью, мистер Берк. Сначала ему нужно испить чашу жизни до дна, вместе с самым горьким осадком.
Весь следующий день Шон провел на своей шхуне "Сера-1". Когда он снова присоединился к отцу в привратной башне, то с удивлением услышал, что у Шеймуса тоже есть план мести.