- Малышка, ты покажешь мне, где растут ирисы?
- Да, они - в саду, огороженном стеной.
Когда женщины вышли от Шеймуса, Эмерелд негромко сказала:
- Меня тронула ваша история.
- Этого-то я и хотела. Ему невероятно льстит, что все мы были в него влюблены. Я использовала чувство вины, чтобы завоевать его сострадание, и, наконец, я дала ему возможность услышать то, что он хотел: Кэтлин мечтала о нем с самого начала. Что за трескучие фразы!
Эмерелд изумило двуличие Тары, но когда она обдумала услышанное, то решила, что в этой истории правды больше, чем вымысла.
***
К вечеру ветер усилился и завывал всю ночь. Эмерелд плохо спала, и, едва Шон выбрался из постели в сером свете утра, она тут же проснулась. Не веря своим глазам, она смотрела, как О'Тул укладывает чистое белье и рубашки в небольшой сундучок.
- Куда ты собираешься?
- Я говорил тебе, что мне нужно уехать на несколько дней, вверх по побережью.
Ее худшие опасения оправдались.
- Ты собираешься выйти в море в такую погоду?
- Это всего лишь шквал, любовь моя, не волнуйся.
Эмерелд отбросила одеяло и прошлепала к окну. Увиденное наполнило ее ужасным предчувствием. Море гневно бурлило.
- Это же шторм!
Шон подошел и встал у нее за спиной, положив руки ей на плечи:
- Все выглядит страшнее, чем есть на самом деле. Осенью всегда штормит.
Она яростно обернулась, готовая сражаться, чтобы удержать его рядом с собой в безопасности, но лицо его светилось таким нетерпеливым предвкушением опасности, что слова замерли у нее на губах. Она уже решила воспользоваться чувством вины, чтобы не дать ему уехать, просто притвориться нездоровой. Но Эмерелд чувствовала, что он едва сдерживает возбуждение. Килдэр явно жаждал приключений. Эмерелд содрогнулась, не смея посягать на то, что так манило Шона.
- Ты замерзла. - Он поднял ее, отнес обратно в постель и крепко укутал. - Твое положение порождает мрачные фантазии. Я моряк и получаю удовольствие от бури. - О'Тул поднял ее подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. - Эмерелд, со мной ничего не может случиться. Ведь я заключил соглашение с дьяволом!
Глава 25
"Сера-1" притаилась в устье реки Бойн, где она впадаете Ирландское море, и терпеливо ждала, как хищник поджидает свою жертву. На борту шхуны вместе с Шоном О'Тулом была его обычная команда из Фитцжеральдов, братья Мерфи и дюжина лучших коноводов из Мэйнута.
Шон пробрался на берег под покровом темноты и выяснил, что лошади из Мита уже прибыли в Дрохеду. Корабли Монтегью запаздывали из-за неожиданно раннего шторма, но на рассвете в гавань вошла "Цапля" и бросила якорь в ожидании более громоздкого "Гибралтара".
Шон прождал четыре часа, но "Гибралтар" так и не появился. Они наблюдали, как капитан "Цапли" отдал приказ грузить лошадей, хотя второе судно еще не подошло. Наконец, ближе к вечеру, когда последних животных отвели на борт, показался неповоротливый "Гибралтар". К этому времени море успокоилось, и капитан Джоунс с "Цапли" отправил капитану "Гибралтара" Боуэрсу сообщение, что его груз уже на борту и он немедленно снимается с якоря.
О'Тул ждал темноты. "Цапля" спокойно ушла из порта Дрохеды и плыла вдоль побережья, когда "Сера-1" подняла паруса и быстро нагнала судно. Мускулистые братья Мерфи прикрывали ему спину, когда Шон О'Тул оказался на борту "Цапли", помахивая парой пистолетов со взведенными курками.
Капитану хватило одного взгляда на дьявола и его помощников, чтобы отказаться от мысли позвать на помощь. И тут его боцман Дэниелс показался из трюма со своей парой пистолетов. Капитан признал свое поражение - оно смотрело ему в лицо. Его матросы устали как собаки, половина из них страдала от укусов и ударов, нанесенных строптивыми животными.
- Если вы умеете подчиняться приказам, то этот день может стать для вас очень удачным, - спокойно произнес О'Тул. - При условии, что у вас возникло желание избавиться от этих лошадей. Я готов его исполнить.
Шон О'Тул встал к штурвалу "Цапли" и повел ее в маленький порт Раш. "Сера-1" шла в кильватере захваченного судна, ее пушки грозили стереть корабль Монтегью в порошок.
Джоунс и его команда смотрели, не веря своим глазам, как быстро и ловко более двухсот лошадей были выведены с корабля. Шон отправил половину коноводов с табуном в Мэйнут, а потом обратился к капитану и его уставшим матросам:
- Как вам, вероятно, известно, джентльмены, Фортуна - дама капризная. Как только она перестает вам улыбаться, так за этим сразу следует катастрофа. Фортуна отвернулась от Монтегью. Убытки, которые потерпела "Монтегью Лайн", включая сегодняшние, через несколько месяцев полностью разорят компанию. Но ваша судьба не должна зависеть от Монтегыо. До этого дня вы слишком много работали и слишком мало получали. Это вот-вот изменится. "Цапля" теперь принадлежит мне. Я отправляю ее в Чарльстон за грузом хлопка. Вы можете подписать контракт на это плавание. - Он знал, что у моряков беспокойная душа и они всегда жаждут перемен. Когда Шон положил перед ними ведомость на оплату, все их сомнения мгновенно испарились. - Вы можете воспользоваться гостеприимством Раша на те несколько дней, пока "Цапля" превратится в "Дельфина", а потом ее снабдят провиантом для путешествия в Америку.
Оставив корабль на попечении братьев Мерфи, Шон возвратился на "Серу-1", забрав с собой Дэнни Фитцжеральда. Они незаметно поднялись обратно вверх по побережью, понимая, что "Гибралтар" не начнет погрузку до рассвета следующего дня. И снова Шон О'Тул дождался, когда судно направится вниз вдоль берегов Ирландии, и они с Дэнни Фитцжеральдом нагнали его.
Он уже платил команде этого корабля, хотя матросы пока не сделали ничего, чтобы заработать эти деньги. Они понимали, что О'Тул заберет судно в свою компанию, как он поступил с "Ласточкой". Придерживаясь правила разделяй и властвуй, Килдэр проплыл мимо Раша и пришвартовался в Мэлэхайде. Там лошадей сгрузили на берег и отправили в Мэйнут. Только тогда он сообщил капитану Боуэрсу и его команде о судьбе "Гибралтара":
- Эта вонючая старая посудина отправится на дно. Мистер Дэниелс вернется в Лондон и доложит, что "Гибралтар" выбросило на берег у острова Лэмбей во время шторма и корпус так поврежден, что, к сожалению, его невозможно починить. Монтегью пошлет судно, чтобы забрать вас с острова. Вне всякого сомнения, он отправит кого-нибудь расследовать случившееся. На месте окажется множество доказательств, подтверждающих ваш рассказ. Три лошади, которых вы умудрились убить во время погрузки, могут остаться в трюме. Их выбросит на остров вместе с обломками "Гибралтара". Я так понимаю, что капитан Боуэрс предпочтет пропасть без вести, чем взять на себя вину за случившееся?
- Вы правильно понимаете, лорд Килдэр.
- Тогда я предлагаю вам путешествие в Америку, Боуэрс. Тим Мерфи будет капитаном, но я надеюсь, что вас устроит должность первого помощника?
- Это звучит очень заманчиво, милорд.
- А на острове есть женщины? - спросил кто-то из команды у Дэнни Фитцжеральда.
- Господь всемогущий, двухнедельного отпуска вам недостаточно, вам еще и сладкое подавай?
***
Священником в Грейстоунсе, удовлетворяющим духовные нужды его обитателей, служил тоже Фитцжеральд, известный всем как отец Фитц. Слуги ходили на мессу каждый день, а потом старенький священнослужитель карабкался в надвратную башню, чтобы причастить Шеймуса. Из всех живущих в Грейстоунсе только Шон и Эмерелд никогда не появлялись в церкви.
Когда Тара и Нэн заявили, что Эмерелд пойдет с ними иа мессу, это как бы само собой разумелось. И молодая женщина решила, что для нее самое время побывать в церкви. Конечно, она каждый день молилась о своем малыше, но Эмерелд вдруг поняла, что почувствует себя лучше, если произнесет молитву в храме и подружится с отцом Фитцем.
Небольшая домовая церковь изнутри сияла великолепием. Осеннее солнце проливало свет сквозь зеркально чистые окна с деревянными переплетами на полированные дубовые скамьи, обитые красным бархатом. На алтаре лежал покров необыкновенной красоты, богато расшитый золотом, дополняя инкрустированные драгоценными камнями потиры и подсвечники из массивного золота.
Отец Фитц в своей простой черной сутане являл полную противоположность убранству церкви. Единственным ярким пятном в его внешности было красное сияющее лицо, озаренное улыбкой. Он причастил всех, кроме Эмерелд. Когда он подошел к ней, то внимательно посмотрел на нее своими проницательными синими глазами и сказал: