- Нет, - Шон медленно покачал головой, - я думаю, что вы не можете, Эмбер.
Пока он говорил, мать Эмерелд рассматривала его лицо, глаза и ужасалась глубине его боли. Она поняла, что О'Тул очень изменился и внешне, и внутренне.
- Вы выжили.
И снова мужчина медленно покачал головой:
- Не совсем. Большая часть меня умерла. - Зачем он ей все это рассказал? Может быть, потому, что она душевная женщина, с ней легко говорить, она тоже страдала и выжила, но потеряла часть себя. - А то, что выжило, жаждет мести.
- Я это понимаю. Это чувство почти сжигало меня, пока я не научилась откладывать его на потом, пока не придет час расплаты. Все происходит в свое время.
Шон отпил виски, смакуя каждый глоток, наслаждаясь вкусом напитка.
- Вам помогла выжить повседневность. Я слишком нетерпелив, чтобы дожидаться, пока время все занесет песком. Первой во мне умерла вера в Бога. Я заменил ее верой в самого себя.
- Может быть, это всего лишь гордыня. Когда нас унижают, сердце наполняется ненавистью и гордостью.
- У меня нет сердца, нет совести, мне неведомы страх, любовь, жалость и стыд.
- Если большая часть ваших чувств умерла, то сможете ли вы насладиться отмщением, когда добьетесь его?
- Со всей страстью. Я способен ненавидеть. И отлично себя чувствую на пути мести. Теперь я думаю об этом просто как о правосудии.
Эмбер улыбнулась:
- Мы так похожи.
Она понимала, что Шон здесь не случайно, а так как у него лишь одна цель в жизни, следовательно, он намеревается ее использовать. Что ж, пусть попробует. Она научилась платить мужчинам той же монетой. Теперь она использует их.
- Что вам известно о ваших детях?
Сердце Эмбер рванулось, потом на мгновение остановилось. Господи Боже, какой же уязвимой она становилась при малейшем упоминании о них!
- Я ничего не знаю, кроме того, что они давно уже не дети. - Ей не удалось скрыть отчаянное нетерпение во взгляде. Она жаждала новостей о своих детях.
- Ваша дочь замужем за Джеком Реймондом.
Эмбер вскочила, прижав руки к груди:
- Этот сукин сын выдал мою драгоценную Эмерелд за ублюдка своего брата? Я убью его!
- В настоящее время она живет со мной в Замке Лжи.
Ей стало легче. Эмерелд с детских лет любила Шона О'Тула. Но облегчение длилось недолго. Разве он не сказал ей, что не способен любить? Разве не назвал Грейстоунс Замком Лжи? У Шона О'Тула свой план. Он воспользуется чем угодно и кем угодно, чтобы его выполнить. И этот парень держит в руках ее дочь. А как же ее сын? Она взглянула на руки графа, затянутые в черную кожу, и вздрогнула.
- А что с Джонни?
- Он оказался куда умнее, чем его отец мог себе представить. Мы союзники, какими были когда-то Шеймус и Уильям.
- Из союза Монтегью - Фитцжеральд не получилось ничего хорошего, выпалила Эмбер.
- Я не ищу хорошего. Я намереваюсь полностью разорить Монтегью и не оставить камня на камне от его репутации. Но я не успокоюсь до тех пор, пока не унижу Монтегью и Реймонда в глазах всего света. - Глаза Шона опасно блеснули. - У меня в руках отличное оружие. - Он приглушил ненависть во взгляде и вернулся к причине своего визита. - Эмбер, вы поедете в Грейстоунс, чтобы встретиться с Эмерелд?
Эмбер мерила шагами комнату, двигаясь к столу и обратно, гадая, простила ли ее Эмерелд. Впрочем, это не имеет значения. Она готова продать душу за возможность снова быть вместе с дочерью. "Черт бы тебя побрал, Шон О'Тул, когда ты сюда шел, ты заранее знал, что я тебе отвечу".
Эмбер открыла было рот, но передумала и вернулась обратно к столу. Потом повернулась к гостю:
- Я поеду, если вы мне кое-что пообещаете.
- Ваш секрет останется нераскрытым, мадам. Я не скажу Эмерелд, что вы хозяйка борделя.
Глава 26
Разбушевавшееся море успокоилось, ветер утих, и вновь выглянуло осеннее солнце. Хотя Эмерелд не верила, что Бог услышал ее молитвы, она все-таки возблагодарила его, потягивая приготовленный Тарой настой, избавивший ее от приступов тошноты по утрам.
Одевшись, она отправилась в спальню Нэн, полагая, что прогулка верхом в солнечную погоду пойдет им на пользу. Может быть, Нэн поможет ей совершенствовать свое мастерство наездницы. Открыв дверь, изумленная Эмерелд увидела, что белокурая головка свесилась с кровати и возлюбленную Джонни рвет в ночной горшок.
- О Господи, нет, - пробормотала Эмерелд. Девушка испуганно взглянула на нее:
- Я, должно быть, съела что-нибудь, что повредило моему желудку.
- Нэн, - мягко сказала Эмерелд, - не надо притворяться передо мной. Судя по всему, ты ждешь ребенка. Мне все известно о тошноте по утрам. Я тоже беременна.
- Господь всемогущий, что же мне делать?
- Во-первых, прекратить рвоту. Я приведу Тару.
- Нет, ты не должна! - в тревоге выкрикнула Нэн.
- Она знает обо мне, и известие ее не убило.
- Ох, Эмерелд, это не одно и то же, - простонала Нэн.
- Пойду принесу тебе мой отвар из ромашки и роз. Я сейчас вернусь.
Когда позывы рвоты у Нэн наконец прекратились, Эмерелд вымыла ей лицо и руки.
- Я не хочу, чтобы Тара узнала. Она расскажет моей матери, и ей будет за меня ужасно стыдно.
- А кто твоя мать? - спросила Эмерелд, испытывая неловкость от того, что не может запомнить всех Фитцжеральдов.
- Мэг моя мать.
- О Боже, - вздохнула Эмерелд, не сомневаясь, что целомудрие стоит на первом месте в списке достоинств этой доброй женщины.
- Мне очень жаль, Эмерелд, что у тебя тоже неприятности. Но никто не осмелится бросить вызов графу или произвести хоть одно неодобрительное слово в твой адрес.
- Ха! Слышала бы ты, что мне вчера говорил отец Фитц, а он еще не знает, что я жду ребенка. В его глазах и в глазах Господа я прелюбодейка! Ни ты, ни Джонни не связаны узами брака, так что это не тот грех, что совершаю я.
- А Шон рад этому?
Эмерелд немного подумала, прежде чем ответить:
- Я не уверена. Одно знаю наверняка - он не в восторге. Он отказывался верить в это до последней недели, пока мы не приехали в Мзйнут.
- Мужчины такие странные, - пробормотала Нэн. - Джонни мне тоже не поверит. Мы сделали это всего один раз. Он так на меня рассердится.
- Будь оно все проклято, Нэн, это ты должна сердиться на моего брата, а не наоборот! Нэн, Фитцжеральды все узнают рано или поздно. Беременность это не то состояние, которое можно скрывать месяцами.
- Я могу остаться здесь?
- Разумеется, можешь, но Шон все узнает.
- О Боже мой, граф будет вне себя!
Эмерелд в душе согласилась с ней.
- Прошу тебя, не говори ему, ладно? - взмолилась Нэн.
- Не скажу.
- И Джонни не скажешь?
- Нэн, я не стану этого делать, но ты должна сообщить ему. Мой брат обязан на тебе жениться, и чем скорее, тем лучше.
- Ой, разве это не чудесно?
- Фитцжеральды могут не согласиться. Они ненавидят англичан вообще и Монтегью в частности.
Нэн раскачивалась взад и вперед, пытаясь найти выход из своего ужасного положения.
- Если граф это одобрит, они сдадутся. Эмерелд, тебе надо начать обрабатывать его, как только он вернется. Не упоминай о ребенке, а просто предложи, чтобы твой брат взял в жены одну из Фитцжеральд. Несколько намеков в нужное время не пройдут мимо его ушей и, может быть, сделают его более терпимым к этой идее.
Эмерелд округлила глаза. Святители небесные, эта девочка и не представляет себе, насколько Шон неуправляем.
- Ты лучше себя чувствуешь? Я попрошу Тару приготовить еще немного ее волшебного эликсира, но не скажу, что это нужно для двоих. - Эмерелд поняла, что верхом они сегодня утром не поедут. - Я хочу, чтобы ты осталась в постели и отдохнула. Я схожу к Шеймусу и почитаю ему книгу. Отцу Шона это очень нравится, и чтение удержит Тару подальше от тебя.
Когда она пришла в сторожевую башню, Тара только что растерла Шеймусу ноги снадобьем, приготовленным ею из клубней ирисов. Его подзорная труба лежала забытой на подоконнике, и он выглядел отдохнувшим и довольным, таким Эмерелд еще никогда не видела старого хозяина Грейстоунса.
- Я пришла почитать вам. Надеюсь, эта книга вам понравится больше, чем та, что я принесла в прошлый раз.