- Ты купил его?
Шон кивнул:
- Я знаю, как ты любишь этот дом. Я купил его на твое имя, не на свое. Мне давно следовало это сделать.
- Спасибо. Это такой красивый, благородный жест.
- Я люблю тебя, Эмерелд.
- Не говори так, - спокойно отозвалась она.
"Значит, ты так и не простила меня", - подумал Шон. Он отлично ее понимал. Не ожидая прощения, О'Тул все-таки питал некоторую надежду. Он улыбнулся ей, показывая, что все понимает. Прошло слишком мало времени. Он будет ждать столько, сколько потребуется, а пока покажет ей своими поступками, своей преданностью и самоотверженностью, что любит ее всем сердцем.
Все четверо спали в одной спальне, и Эмерелд не возражала против этого, более того, он был уверен, что это ее успокаивает. Эмерелд позволяла ему купать и кормить себя, пока не окрепла настолько, чтобы есть самой, так что Шон не сомневался, что ее не раздражают его прикосновения. Он благодарил Бога за это, хотя Эмерелд и отвергла словесное выражение его любви.
О'Тул осторожно подбирал слова:
- Я не хочу торопить тебя, ты еще не готова, но пора подумать о возвращении домой, в Грейстоунс. - У него отлегло от сердца, когда он увидел, что Эмерелд не возражает.
- Если ты считаешь, что путешествие не причинит вреда Кэтлин, я готова отправиться в любое время, Шон.
Он сжал пальцы Эмерелд:
- Я никогда больше не стану лгать тебе... Дорогая, я не могу гарантировать, что она это выдержит.
- Я знаю об этом, - последовал негромкий ответ.
- Я буду держать ее на руках весь путь до Ирландии.
Ее губы дрогнули.
- А как же Джозеф?
- Черт, он достаточно взрослый, чтобы управлять кораблем!
Как приятно было видеть ее смеющейся! Шон не знал, что Эмерелд отчаянно стремилась уехать как можно дальше от Монтегью. Каждый день она думала о том, когда же граф Килдэрский снова возобновит свою вендетту. Он отлично держал себя в руках, не давая воли гневу и ненависти, но она понимала, что долго это не продлится. Пока она и дети для него главное, но Эмерелд понимала, что это не может продолжаться вечно и месть его будет ужасной.
Когда в очередной раз Шон обтирал Эмерелд губкой, он не стал скрывать своего беспокойства:
- Постельный режим не придаст тебе сил. Я не хочу, чтобы твои мускулы ослабели. Я думаю, что хороший ежедневный массаж пойдет тебе на пользу. Пройдет не менее трех недель, прежде чем ты сможешь встать на ноги.
- Меня это тоже беспокоит. Я все время лежу, но не чувствую себя крепче.
- Если мускулы не работают, они начинают атрофироваться. Я покажу тебе несколько упражнений в постели.
- Ах, Боже мой, мне известно, как ты изобретателен в смысле постельных упражнений, - поддразнила она.
- Ну, если твои мысли двинулись в этом направлении, это очень хороший знак.
Эмерелд отдала себя во власть его рук. После того как Шон обтер ее губкой, он смазал руки душистым маслом и размял каждый мускул ее тела. Она прикрыла глаза от блаженства.
- Это та-а-ак приятно, - пробормотала Эмерелд, потягиваясь, словно ленивая кошка. Она любовалась им сквозь полуопущенные ресницы, не в силах отвести глаза.
Ее взгляд заинтересованно скользнул вниз по его телу, и она осталась довольна увиденным.
- Хорошие знаки повсюду, - распутно произнесла она.
- Отлично. Говорят, что ожидание - это самое лучшее, а воздержание полезно для души.
Стараясь сохранить на лице такое же серьезное выражение, как у Шона, Эмерелд спросила:
- Это очень тяжело?
- Ирландка, ты даже представить себе не можешь.
Эмерелд потянулась и охватила рукой его напряженную плоть.
- Ты дразнишь моего петушка, - беззаботно произнес Шон.
- Просто проверяю. Мускулы, которыми не пользуются, начинают атрофироваться. - Она призывно взглянула на него. - Как насчет небольшой оральной стимуляции?
Шон убрал руку с ее бедра, толкнул ее обратно на подушки и пристально взглянул в веселые зеленые глаза:
- Ты отлично наслаждаешься этой игрой за мой счет. Под оральной стимуляцией, я подозреваю, имеются в виду поцелуи, хотя ты и заставляешь меня думать иначе.
Она слегка шлепнула Шона по щеке:
- Прекрати читать мои мысли, ты, дьявол.
- Когда ты выполнишь свои упражнения, я тебя поцелую, но не раньше.
Так, поддразнивая друг друга, они проделали весь гимнастический комплекс упражнений, призванный вернуть силы ослабевшим мышцам Эмерелд. Вошла Кейт с ребенком на руках:
- А вот и мы, уже выкупаны и готовы к объятиям.
Шон подмигнул ей:
- Я готов, Кейт, если вы не против.
- Осторожно, - засмеялась Эмерелд, - у него игривое настроение.
- Ха! Что-то, наверное, есть в весеннем воздухе. У Пэдди Берка кровь играет и все остальное тоже.
Они оба уставились на экономку, не веря своим ушам, но как только она вышла, разразились неудержимым хохотом.
- Нам действительно пора возвращаться домой. Эти двое слишком много времени проводят вместе.
В эту последнюю ночь в доме на Олд-Парк-лейн Шон выбрался из кровати, чтобы осторожно положить Кэтлин в колыбель рядом с ее спящим братом.
- Что ты делаешь? - шепнула Эмерелд.
- Я хочу ненадолго обнять тебя. Она вернется к тебе через час.
Он нырнул обратно в кровать и лег, почти касаясь ее. Потом Шон привстал, опершись на локоть, и взглянул на Эмерелд. Вечером он вымыл ей голову, и удовольствие от этой процедуры все еще жило в нем.
- Твои волосы хороши как никогда. Они стали еще шелковистее и пышнее, чем раньше. - Его пальцы подняли одну прядку, и Шон потерся о нее щекой.
- Это, наверное, связано с рождением детей.
Его рука скользнула к ее грудям. Подушечки пальцев нежно очертили их контуры, потом нырнули в глубокую ложбинку.
- Ты такая налитая и зрелая.
Уголки ее губ приподнялись.
- Как запретный плод.
- Действительно запретный. Мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как мы занимались любовью. Я понимаю, что ты еще недостаточно окрепла, чтобы развлекаться на полную катушку, но как насчет того, чтобы немного пошалить?
- Разве у меня есть выбор? Я твоя пленница. Я даже не могу убежать от тебя, - пошутила Эмерелд. - Во всяком случае, пока.
- Не поиграть ли нам в похитителя и его пленницу? - хрипло спросил он, его возбужденный член скользнул по ее бедру.
- Это очень актуально, во всяком случае, до тех пор пока моя нога не заживет.
Его губы прижались к ее губам, ему необходимо было ощутить ее вкус, хотя он наслаждался их словесной прелюдией к любви.
- А что потом?
- Потом я сбегу с твоими деньгами, - поклялась она. - Я исчезну так быстро, что ты даже не узнаешь, кто нанес тебе удар.
- Я догоню тебя, охваченный страстью, пылающий и неутомимый.
- Пылающий и неутомимый? - Ее прохладная рука скользнула между его бедрами. - Очень правдивое описание. Ммм, ты очень соблазнителен, но я все-таки сбегу.
- Но только не сегодня ночью, моя маленькая пленница, только не сегодня ночью. - Его рот завладел ее устами и наглядно продемонстрировал ей, как действует похититель, когда жертва оказывается у него в руках. И Эмерелд, его добровольная пленница, придумала, как удовлетворить все его желания.
Впервые Шон уснул раньше нее. А она по обыкновению, появившемуся у нее за долгие дни и ночи вынужденного бездействия, вновь задумалась о прошлом и будущем. Она вспоминала, как беспечно отнеслась к скрытым предостережениям Шона. Он научил ее жить настоящим и никогда не думать о будущем, потому что знал, что им предстоит расстаться. Прежде чем впервые овладеть ею, он предупредил: "Моя душа черна, ее не спасти. Уходи от меня, пока еще не слишком поздно". Он настаивал, чтобы она сохранила драгоценности. "У тебя нет собственных средств, и ожерелье обеспечит тебе некоторую финансовую поддержку".
Эмерелд лежала в темноте, думала о своих планах, а взгляд ее скользил по смуглому лицу Шона. Честность и только честность - она ясно предупредила Килдэра, что сбежит от него.
***
Когда "Сера-1" вошла в грейстоунскую гавань, Шон с удивлением увидел, что Шеймус размахивает старым золотисто-зеленым флагом Ирландии из бойницы надвратной башни.