- Я сделаю это быстрее! - поклялась Эмерелд. - Я хочу, чтобы ты научил меня танцевать джигу на бочонке зля.
- Какое самомнение, ирландка! - рассмеялся Шон.
- Да, я хочу уметь все! - Она вызывающе придвинулась к нему и заговорила нарочито хриплым голосом: - Я хочу, чтобы мои ноги стали очень крепкими. Я собираюсь с их помощью сделать нечто невероятное.
Шон прижал Эмерелд к себе, представляя, как ее длинные ноги обхватят его ягодицы.
- Поведай мне, что ты собираешься сделать.
- Шон О'Тул, я хочу гнать тебя пинками всю дорогу до Дублина за твою жестокость.
Шон так громко расхохотался, что упал на кровать и потянул Эмерелд за собой.
- Аллилуйя! Я уже отчаялся. Боялся, что ты уже не станешь такой задорной и своевольной. Я так люблю твою страстность и твой гнев! И как долго ты собираешься наказывать меня?
- Разумеется, до конца твоих дней. - Хотя эти слова прозвучали шутливо, он заметил, как в ее глазах полыхнуло зеленое пламя, и к нему неожиданно вернулась тревога. Он становился очень уязвимым, когда дело касалось Эмерелд. Если ей захочется отомстить, у нее в руках есть средство, чтобы смертельно его ранить.
Она потянулась почесать ногу:
- Ох, Господи, вдруг так зачесалось, я могу расчесать ее до крови.
- Я прописываю ванну, - заявил Шон, целуя ее в нос.
- Ванна. Какое божественное удовольствие! Я не наслаждалась купанием почти два месяца.
- Есть еще кое-что, чем ты не наслаждалась почти два месяца.
Эмерелд запустила пальцы в его густую черную шевелюру и кончиком языка провела по верхней губе Шона.
- Тогда я, пожалуй, позволю тебе начать с ванны и посмотрю, куда это нас приведет...
Шон поднял ее на руки, и ему показалось, что Эмерелд закрыла от него часть своей души. Он решил, что она дает ему попробовать его же собственное лекарство, и понял, что ему придется много потрудиться, прежде чем он получит ее целиком. А Шон О'Тул хотел иметь все!
***
В доме на Портмен-сквер Джек Реймонд тоже заново учился ходить, но ему далеко не так повезло, как его жене. Перелом ноги оказался куда более серьезным, чем у Эмерелд, да за ним никто и не ухаживал с такой нежностью и любовью.
За долгие недели, проведенные в постели, Джек возненавидел Уильяма Монтегью, и его ненависть росла с каждым днем, пока не стала такой же острой, как и у дочери старика. Он проклинал тот час, когда вообще появился на свет в этой выгребной яме, называемой семейством Монтегью.
А Уильям продолжал обращаться с зятем, как с другом и доверенным лицом, совершенно не подозревая о той ненависти, что скрывалась в глубине души Реймонда. Когда он увидел хромающего Джека, то принес ему свою любимую прогулочную трость, которой пользовался, когда его донимала подагра.
- Вот, парень, держи, пользуйся, пока твоя хромота не пройдет.
Джеку очень хотелось обломать подарок о голову старой свиньи. Неужели он не понимает, что хромота не исчезнет никогда?
- Я рад, что ты снова на ногах. Теперь мы можем заняться серьезным бизнесом.
"Единственное дело, которым я хотел бы сейчас заняться, это убийство. Убить тебя и твоего гребаного сына, мою неверную жену и ее долбаного любовничка!"
- У нас остался один вшивый корабль. Он перевозил уголь, и я заработал несколько вонючих фунтов. Но хватит терпеть унижения! Пора нам дать сдачи!
- Я слушаю, - прорычал Джек.
- О'Тулы владеют всем, что когда-то принадлежало мне. Они украли мои суда, мою дочь и мою красавицу жену. Они даже настроили против меня моего собственного сына, так что теперь он стал одним из них!
"Значит, этот жалкий трус сбежал в Ирландию", - сообразил Джек.
- Я говорю, мы пойдем и отберем все назад! - прогремел Уильям.
"Ты спятил, старик? Я не хочу ничего возвращать, я хочу все уничтожить!"
- В чем состоит ваш план? - поинтересовался Джек, гадая, сможет ли он использовать замысел Монтегью к своей выгоде.
- Итак, у нас всего одно судно, но в нашем распоряжении есть две команды, которые сидят без дела. С тех пор как Адмиралтейство конфисковало наши корабли, матросы не получили ни пенни. С таким количеством мужчин мы можем напасть и вернуть наши корабли. Мы доплывем до Англси и используем остров в качестве своей базы. Оттуда до Замка Лжи всего несколько часов ходу. Мы будем все время наблюдать за ними и выберем момент, когда О'Тулы наиболее уязвимы.
- Наши матросы просто головорезы. Нам придется показать им денежки.
- Ты соберешь матросов, а я достану деньги. - Уильям преисполнился решимости привести этот замысел в исполнение, даже если для этого придется продать последний стул.
***
Эмбер приехала в собственной карете. Пара упряжных лошадей была отлично подобрана, а ливрея кучера выглядела достаточно элегантно даже для выезда герцогини. В карете высилась гора подарков для ее троих внуков, для Эмерелд и для Нэн, жены ее сына.
Когда Джонни вошел в комнату, гордо неся на руках сына, Эмбер расцеловала обоих и вдруг расплакалась.
- Не плачь, мама, сегодня счастливый день.
- Я так долго его ждала, - беспомощно прошептала она.
Джонни передал малыша Нэн и обнял мать.
- Я знаю, что ты будешь самым лучшим отцом на свете. - Эмбер засмеялась сквозь слезы.
- Ничего подобного, - заявил Шон О'Тул, отталкивая локтем Джонни в сторону, чтобы показать Эмбер собственного сына. - Я самый лучший отец, только посмотрите на меня.
Слезы Эмбер моментально высохли, стоило ей взглянуть на эту парочку. У малыша были такие же черные как смоль волосы и большие круглые стальные глаза.
- Он же просто ваша копия!
- Да поможет Господь этому бесенку, - отозвался Шеймус из своего кресла, стоящего у огня. - Это требуется отметить. Пэдди, поищи-ка что-нибудь хорошее в погребах!
- Вы не будете ничего пить, пока не поедите, - твердо объявила Тара. Я помогу Мэри Мелоун приготовить подходящую случаю закуску.
- Ты мне больше нравилась, когда была сумасшедшей, - заметил Шеймус.
Посыпались шутки, и никто не остался в стороне. Шон объявил:
- А вот наконец и первая красавица нашей семьи.
- Эмерелд подумает, что ты говоришь о ней, - поддел Джонни.
- Она всегда была тщеславной маленькой ведьмой, - подмигнула Эмбер.
- Я учусь у моей мамочки, - не отстала Эмерелд.
- Красота моей дочери затмевает очарование ее матери, - объяснил Шон Эмбер.
Эмерелд встала рядом с матерью на колени, чтобы показать ей Кэтлин. Крохотные кудряшки вились вокруг личика сердечком, рот малютки напоминал бутон розы, а глаза казались настоящими изумрудами.
- Но она же точная твоя копия, - объявила Эмбер и засмеялась, сообразив, что повторила свои же слова.
- Мы так волновались из-за нее, но мне кажется, что она наконец начала поправляться, - объяснила Эмерелд.
- Дай мне подержать ее. Я думаю, что с ней все будет отлично. Ты всегда была очень маленькой. Не больше фартинга.
- Она восполняла это нахальством, - поддразнил сестру Джонни.
Праздник продолжался до темноты. Давно уже в Грейстоунсе не слышали столько смеха. Кейт, Тара, Мэг и Эмбер заспорили - кому купать малышей.
- Господи, да здесь же нет никакого порядка. Я считаю, этим должна заняться бабушка, - заявила Эмбер.
- Что ж, раз уж так вышло, что бабушка я, то я с тобой согласна, торжествовала Мэг.
- Да ты напилась, - обвинила ее Тара.
- Так это все ваше чертово вино, - вступила Кейт, считая, что ее обвинение бьет прямо в цель.
- А вы даже не Фитцжеральд, - наступала Мэг.
- За одну Кеннеди дадут трех Фитцжеральд в любой день недели! парировала Кейт с боевым блеском в глазах.
И тут они все разразились хохотом и все вместе отправились наверх. Молодые няньки Эллин и Джейн отчаялись - когда-то им теперь удастся подержать малышей на руках.
- Я собираюсь отнести тебя в постель, - заявил Шон, поднимая Эмерелд на руки. - Ты все такая же - не больше фартинга.
- Но я компенсирую это нахальством. - Она взъерошила ему волосы.
Шон понимал, что Эмерелд радуется этому дню, но она устала и должна отдохнуть, если собирается не отставать от остальных. О'Тул отнес ее в спальню и спустился вниз, зная, что Эмбер станет искать его там, когда вся семья разойдется отдыхать.