- Что это? - кивок не получился, так же как и тыканье пальцем в интересующий меня предмет.
- Лечиться будем, солнышко, - ласково просветил меня мой личный глюк.
- Ты чего это меня солнышком зовешь? - проснулась подозрительность в моей больной головушке.
- Тебе не нравится? - удивился этот ирод.
- Нет! - сипящий шепот привязался как приклеенный и никак не хотел меняться с нормальным звучанием голоса местами.
- Хорошо, ласточка, - миролюбиво сказал Герман и присел рядом со мной. - Пить будешь?
- Нет! - запаниковала я, мысль о пойле с содержанием спирта не казалась очень соблазнительной.
- Ну, зачем же ты так, - укоризна в голосе и грустный взгляд. Еще чуть-чуть усилий с моей и его стороны, и я поверю в искреннюю заботу обо мне. - Рассол лучшее лекарство от похмелья. Ты зачем вчера надралась?
- Дай! – боюсь, в моих глазах загорелся нездоровый, фанатичный огонь.
- И ведь не так много выпила, - покачал головой мучитель, глядя на мои трясущиеся руки. - Держи! - вручил он мне банку.
Попытка выпить жидкость прямо из посудины завершилась плачевно. Мое стратегическое оружие, тщательно лелеемое и хранимое не понятно для чего - ночная рубашка, пострадало первым. Нет, вторым, после моих: носа, щек и рук, на которые пролился соленый поток. Оторвалась от баллона и принялась трясти головой и отфыркиваться.
- Нет, ты не ласточка, ты ершистый воробей, моющийся в луже, - припечатал мужчина, налюбовавшись на мои манипуляции по спасению от удушения из-за попадания рассола в нос.
- Отвали! - голос стал почти нормальным, только некая сексуальная хрипотца меня немного смущала.
После рассола безусловно стало полегче, голова уже так не трещала от боли, да и дрожи в руках поубавилось и сразу же восстала из мертвых вредность. Я попыталась встать с кровати, но моральный урод не дал мне этого сделать. Легонько толкнул и навис надо мной, довольные огоньки зажглись в карих глазах:
- Забавный, ершистый воробей, - подвел он итог и поцеловал меня в губы.
Теперь уже я прижимала к себе баллон как маму родную. Своеобразный буфер, против дальнейших действий кареглазой заразы.
- Эй! Что здесь происходит?! - возглас Андрюхи, стоящего в дверях, послужил отличным холодным душем.
Отпрянула от нахала Германа. Рассол в банке чуть не выплеснулся от резкого движения, и попыталась отстраниться, но не тут-то было. Герман, сволочь такая, и не думал выпускать меня из объятий, только целовать перестал и ехидно ответил:
- Что происходит? Лечение, от похмелья.
- Для него место в постели есть, для меня нет, - слишком спокойной констатировал факт Андрей.
Подняла на него виноватый взгляд и испугалась. Парень был мрачен, как грозовая туча, глаза горели ненавистью и ко мне, и к Герману, губы побелели, а кулаки были сжаты. Было заметно, что он сдерживается с трудом.
- Я не понимаю, зачем ты водишь меня за нос, Лера, - безжизненно произнес Андрей. - Но это тебе дорого встанет.
- Андрей! - снова попыталась вырваться из объятий мучителя, банка сильно мешала. - Это не то, что ты думаешь!
Ответом послужила хлопнувшая дверь и насмешливое замечание Германа:
- Он все правильно подумал, воробышек. Разве нет?
- Ты! - слезы выступили на глазах и я начала барахтаться в своей необъятной ночной рубашке, пытаясь вырваться из плена сильных рук, так и не выпуская треклятого трехлитрового баллона из рук. - Ты, сволочь, урод, подонок!
- Мы все это уже проходили, воробей, - помрачнел мужчина и отстранился. - Ты повторяешься.
- Не называй меня так! У меня есть имя! Лера! Для тебя я только Лера! Понял урод?! - соскочила с кровати действительно нахохленным воробьем, откуда только силы взялись, банка вследствие моих кенгуриных прыжков выскользнула из рук и разбилась. - И не смей ко мне прикасаться и приставать!
- Это мы еще обсудим, - холодно отозвался он. - На столе тебя ждет завтрак. Приятного аппетита.
- Мне ничего от тебя не надо! - выбежала из комнаты и заперлась в ванной. - Ненавижу!
- Я уберу осколки, воробышек, - оставил он последнее слово за собой.
Почему подобное должно было произойти именно со мной? Да, мысль была эгоистичная, это понимала, но от этого было не легче. Все вчерашние и позавчерашние мысли вернулись, алкоголь избавил меня от личного ада ненадолго, совсем ненадолго. Снова зудела жалость к себе, голова все еще болела, а тело плохо слушалось и жизнь предстала в черных тонах.
Разоблачилась, залезла под душ и попыталась расслабиться. Получилось плохо, звонок телефона, каким-то чудом услышанный мной сквозь шум воды, ворвался в мой релакс. В мозгу вспыхнул аварийный сигнал и в глазах замелькал проблесковый маячок. Отец, наверняка он, будет давать ценные указания перед торжественным приемом.
- Днюха! - взвыла я, как только вспомнила, какой сегодня день.
Выскочила из ванной, замоталась в полотенце и поскакала раненым оленем на встречу с мобилой. Мобильник выудила с трудом из сумки, висевшей на ручке двери в прихожей.
- Да, пап! - чуть ли не по струнке смирно вытянулась, готовясь к трепке.
- Привет, дочь! - папуля сделал вид, что не в курсе моих вчерашних подвигов. - Готова сегодня к бою?
- Угу, - промычала в ответ, узрев наблюдающего за мной Германа.
- Не чувствую энтузиазма в голосе, - усмехнулся папочка. - Ждем тебя к шести. И ухажер что б был, - помолчал. - Оба!
Услышав это, залилась краской и только промямлила в трубку:
- Перебьются.
- Чтоб были, - отрезал отец и положил трубку.
И где я ему Андрея возьму? Но лучше, если парень сам придет, а то с папочки станется притащить его за шкирку. Вот это ситуация, так ситуация. Чувствую, что самое худшее сегодня еще впереди.
- Как приятно получить приглашение от такого серьезного человека, - вывел меня из транса, заключавшегося в пристальном изучении мобилы, Герман.
- Чего? - крупно затормозила я.
- Надо было передать, что обязательно буду, вот чего, воробей, - улыбнулся нахал и подошел ко мне поближе. - Пора выходить из тени.
- Ой! - только сейчас до меня дошло, что стою в луже, которая натекла с моих мокрых, босых ног и из одежды на мне только полотенце. Попыталась сбежать от надвигающейся опасности, но поскользнулась на мокром линолеуме и грохнулась прямо на пятую точку.
- У тебя день рождения, а я так и не сделал подарок, - сокрушенно покачал головой Герман.
- Да разве, - намекнула на вполне определенные обстоятельства, совпавшие как раз с моим днем рождения.
- Это не считается, - с довольной улыбкой, он наблюдал за тем, как пытаюсь подняться так, чтобы не показать слишком много обнаженной плоти.
Минималистичный стиль не моя стезя. Натягиваешь ткань на попу, грудь норовит выскочить наружу, пытаешься прикрыть грудь, обнажаются бедра. Да еще и полотенце уже держится на мне только потому, что прижимаю рукой к груди.
- Давай помогу, - коварно протянул мужчина мне руку.
Не думая о последствиях, протянула свою, ту самую, которая пыталась натянуть полотенце на попу. Резкий рывок и упираюсь носом в обнаженный мужской торс. Что-то похожее на разряд тока, пробежало по телу и не смею поднять глаз и встретиться с взглядом карих глаз. Ладонями мужчина обхватил мое лицо и вынудил все-таки поднять взгляд выше уровня его ключиц. Это было моей большой ошибкой. В глаза так и не посмела посмотреть, а вот разглядывать пухлые, чувственные губы пришлось во всех подробностях, что привело к вполне ожидаемым последствиям. Мысли сменили направление и навязчиво передо мной стояла картинка того, как мужчина склоняется ко мне, целует в губы и полотенце летит вниз, потому что противостоять я уже не в силах.
Герман действительно склонился ко мне, но губы проигнорировал, просто прильнул к шее, в жарком, влажном поцелуе. С трудом выдохнула воздух и еле удержалась от того, чтобы не выгнуться навстречу удовольствию.