— Извините, — перебил меня резко побледневший клерк. — Но…
— Да, и еще… — не дал вставить ему и слова. — В обращении надо указать, что был нарушен прямой приказ о двухнедельном полном покровительстве со стороны императорского Рода.
— Простите, пожалуйста! — просипел посыльный, вновь пытаясь встрять в наш с Викторией разговор. — Просто…
— Вот, кстати, неплохая фотография. Покажи ему, Вик, — попросил девушку, и она с нескрываемым удовольствием показала представителю компании экран своего телефона. А там я с медалью на груди сижу улыбаюсь, а за моей спиной стоит Император.
— Предложение срочно отменяется! — заголосил мужик, — Простите, я получил неправильную информацию! И сразу хочу дать новое предложение. Господин Булатов, можем ли мы возместить ущерб своим товаром? О том, какая у нас продукция, нетрудно понять по названию корпорации.
— Ох, боюсь представить, если честно, — еще раз прочитал их аббревиатуру, что закреплена крупными буквами на крыше одного из самых высоких зданий столицы.
— Вот, смотрите, господин Булатов, — он выудил из сумки планшет и стал быстро перебирать пальцами по экрану. — Такая компенсация вас устроит? Если да, давайте подпишем бумаги об отсутствии претензий.
— Устроит… — согласно кивнул, а покрытый холодным потом и бледный от ужаса бедолага только сейчас смог выдохнуть.
Можно было потребовать что-то еще, но… Мне теперь настолько хочется полетать на птичке, которую мне предложили, что дальше торговаться нету сил.
Называется она Следопыт, и я не понимаю, почему. Четыре турбины по краям, массивные крылья, длинный корпус. Что-то вроде самолета с вертикальным взлетом, что прикопан у меня недалеко от замка, но этот явно выглядит дороже и лучше. По словам бледного переговорщика, только его себестоимость порядка пятидесяти миллионов.
Я подписал бумагу, что избавит эту контору от лишних проблем, но при этом в документе точно указано требование найти виновных. И если это кто-то из сотрудников или даже директоров, то от ответственности злоумышленник не уйдет в любом случае. Кстати, на моей новой птичке есть специальные устройства против ракет, так что передвигаться теперь будет не только комфортнее и быстрее, но и безопаснее. А сколько груза туда влезет…
— Поздравляю с обновкой! — Вика толкнула меня в плечо кулачком, стоило всем посторонним покинуть наш номер. — Теперь будем летать с комфортом?
— Ага, за пятьдесят миллионов там и массажное кресло должно быть, — усмехнулся я.
— И гардероб? — с надеждой посмотрела на меня девушка, а мне стало страшно.
— Не наглей… Грузоподъемность там высокая, но ограниченная.
Кабинет генерального директора корпорации с говорящим названием
— Как? Я не понимаю, как! Вот ты, дебил, объясни мне! — лысый и довольно низкий мужчина упер руки в стол и теперь испепелял своим взглядом подчиненных.
— Я? — уточнил резко побледневший паренек, что был в составе делегации.
— Да, ты! — рявкнул босс. — Как? Как вы умудрились поднять сумму компенсации с шестисот тысяч до пятидесяти миллионов? Это какими гениями надо быть? Идиоты, просто идиоты… — взвыл директор.
— У нас не было выбора, Вячеслав Митрофанович, — подал голос ответственный, тот самый худощавый мужчина, что разговаривал с пострадавшим.
— Выбор есть всегда! Ты же понимаешь, что должен был торговаться немного в другую сторону? Так, чтобы выгода была для компании, а не какого-то полудохлого Рода. Откуда они, вообще, взялись здесь? — рычал директор. Он действительно не понимал, как такое могло произойти. Его корпорация настолько могущественна, что можно было ничего не платить, и тот граф ничего бы им не сделал.
— Да, и передо мной встал выбор заплатить компенсацию и спасти репутацию компании, или… — мужчина достал телефон, на который он сделал несколько фотографий. — Вот этот граф с Императором… Вот здесь фотография грамоты…
— Понял… Теперь понял… — директор немного успокоился, плюхнулся в кресло и достал свой телефон. — Алло… Да, можете не искать, кто решил угробить графа. Это нападение не на него, а на нас. Да, кто-то хотел нас подставить, — на этом он завершил разговор и задумался. — Вот же сволочи… Знают, насколько императорский Род ценит свое слово, и как наказывают тех, кто попробует его нарушить, — помотал он головой.