— Я уж было думал что ты биоробот. Это Хаос его задери первый раз когда я увидел на твоей вечно тоскующей и одухотворённой физиономии живые эмоции! Но да ладно, вернёмся к нашим детишкам. У них как-никак ещё осталось три вопроса.
— Сам то, всего на полторы сотни лет старше этих "детишек".
— Сказала одному Творцу известно сколько тысячелетняя сущность в облике смазливого подростка.
— Ой, как будто твой аватар это брутальная гора мышц.
— А кто прививал мне чувство прекрасного?
И так, перейдём к вам. — Я перевёл внимание на тихо офигевающих Светлых. — У Соломона осталось два вопроса, у Андрея, один.
— Это что сейчас было, и почему ты ещё жив? — Задал вопрос потрясённый Соломон.
— Это была дружеская беседа в юмористическом формате. А жив я до сих пор потому что белки в моём теле воспроизводят обмен веществ с окружающей средой, и продолжают делиться при критическом повреждении, превращая из одной молекулы ДНК, проходя митоз и мейоз, целых две дочерние клетки.
— Эммм…
— Ну вот и замечательно, на два твоих вопроса я ответил. Остался один вопрос от Андрея.
— Подожди, в каком смысле ты ответил на два моих вопроса? Когда?! — Азраил где-то у себя продолжил ухахатываться.
— Ты спросил, цитирую: "Это что сейчас было, и почему ты ещё жив?" Я дал тебе на оба эти вопроса ответы.
— Но я не хотел задавать эти вопросы!
— Тогда зачем ты их задал? Неужели ты не следишь за своими словами? Азраил, почему Орден Давида принимает в свои ряды пустобрёхов? — Ответа я не получил, зато дал второе дыхание начавшему стихать Архангелу.
— Я задал эти риторические вопросы находясь в растерянности, и действительно не уследил за своим языком. У тебя остался один вопрос.
— Ну и ладно. Ты всё равно для меня представляешь мало интереса. Андрей, задавай свой последний вопрос.
— Расскажи о своей семье, о своём детстве. Об уходе отца.
— Интересный вопрос. Мать я не знал, да и не хотел знать. Может быть она умерла при родах, может быть имелся факт суррогатного материнства. Может быть отец меня усыновил. Для меня это не имеет значения. Отец воспитывал меня с младых ногтей. Приучал отвечать за свои слова. Добиваться своего не смотря ни на что. Как сейчас помню, мне тогда было десять лет.
*** Флэшбэк из детства ***
— Отец, а куда мы едём?
— Мы идем туда, где ты пройдёшь крещение кровью, и докажешь свою верность нашему роду.
Я ехал подле отца, на юном арабском скакуне цвета безлунной ночи. Отец всегда твердил о том, что коня с детства должен взращивать его хозяин. Твердил о том, что у коня должен быть только один хозяин, которому он будет верен. Говорил о том, что нельзя безалаберно относиться к тому, от кого будет зависеть твоя жизнь на поле боя. Я любил Мрака, и заботился о нём, он же казалось, предугадывал мои мысли, и никогда не пытался сбросить. Отец же восседал на мускулистом белом жеребце, Добрыне. Мы ехали в окружении свиты, которая сегодня была на удивление хмурой и молчаливой. Это меня удивляло, ведь обычно свита отца была весёлой и разговорчивой.
Вдоль дороги мелькали деревья, паре десятков метров от нас какая-то птица спикировала схватив мышь и унеслась в небеса. Вскоре мы подъехали к не большому поместью одиноко стоящему посреди гор.
— Мы на месте. — Произнёс отец и стал спускаться с коня подавая пример свите.
— Сир, вы уверены, что юный господин к этому готов? — Обратился к отцу Гунари, мой наставник по военному делу. Он был очень строгим, и казался мне страшным. Огромный, лысый, бородатый, уродливый шрам пересекал всё его лицо, а чёрная повязка на глазу делала его похожим на пирата. Он входил в круг приближённых к отцу людей, и пользовался у него большим авторитетом.
— Чем раньше он ступит на путь силы, тем больше преимущества получит перед врагами нашего рода. Он аристократ, Гунари. Он не может позволить себе такую роскошь как слабость, наивность и доброта. Наш род не угоден королю и если у него будет слабых характер, то его просто сожрут, и род Басарабов прекратит своё существование. Мы не сможем вечно опекать его. Рано или поздно, но ему придётся взять в руки оружие, чтобы защитить себя, свой род, своих людей, и своими земли. Но что толку будет в этом оружии, если он не сможет убить им своего врага?
— Идём, сын.
Я последовал за отцом в поместье. Оно стало казаться мне мрачным и недружелюбным. Расписанные странными символами каменные стены давили на меня и казалось следить за мной. Отец со своими приближёнными часто упоминали это место в разговорах, но я оказался тут впервые. Сохраняя молчание мы прошли в огромный зал. Я чувствовал что в этом зале творились ужасные вещи. В воздухе витал запах крови и казалось что её тут лили вёдрами. Мой взгляд зацепился за обнажённого человека растянутого цепями между двух брусков. Я пригляделся к его лицу и с удивлением опознал в нём нашего повара, Карола! Он был очень добр ко мне, и часто в тайне от отца угощал всякими вкусностями. Почему он здесь оказался?