— Нормальному человеку в жизни не пришло бы в голову прятать телефон в сапог!
— А если из других мест он все время вываливается? — парировал Алекс с безмятежной мальчишеской улыбкой.
— Вы просто псих! — фыркнула Брук, прикидывая про себя, как давно он уже на ногах. Наверняка с тех пор прошло достаточно времени: Алекс успел полностью проснуться и выглядел на зависть свежим и отдохнувшим.
— Не исключено. — Его взгляд не спеша прошелся по всей ее фигурке, и Брук немедленно почувствовала, как в жилах закипает кровь. Наконец он посмотрел ей в глаза и севшим голосом повторил: — Не исключено, что я действительно псих.
Брук фыркнула еще презрительнее и скрестила руки на груди, стараясь прикрыть от его нескромного взгляда упрямые соски, предательски оттопырившие тонкую футболку. Она никогда не носила бюстгальтер, однако сейчас пожалела, что не держит в шкафу хотя бы один — на всякий случай.
— Вы что, не в состоянии ни о чем больше думать?
— А разве есть какие-то другие достойные темы? — с комически-удивленной гримасой спросил он.
— Вы несете чушь, как озабоченный подросток!
— А я и есть озабоченный подросток. Это вы сделали меня таким!
— Ну вот, теперь вы решили разыграть здесь мыльную оперу!
— Но я сказал правду.
— Черта с два!
— Хотите, докажу? — И он шагнул вперед.
— Нет! — в ужасе отшатнулась Брук. — Я хочу только, чтобы вы прекратили… прекратили…
— Вас заводить?
— Вам в жизни не удастся меня завести!
— Неужели?
Она не успела увернуться. Алекс схватил ее за руки и развел их в стороны. Ей не требовалось опускать глаза, чтобы увидеть открывшееся его взгляду. Настойчиво приподнятые соски говорили сами за себя.
— Хм-м… — Он так долго любовался этой картиной, что у Брук от напряжения заныло в груди. — Температура окружающей среды не меньше двадцати пяти градусов, так что вряд ли это можно объяснить холодом…
— Ох, да заткнитесь же вы наконец! — Брук, задыхаясь от возмущения, вырвалась и отвернулась. Пора прекратить это так или иначе. Если он не перестанет изводить ее подобным образом, то пусть катится ко всем чертям со своим расследованием, а она отправится в тюрьму — все лучше, чем терпеть такие издевательства!
Брук поспешила укрыться в доме и занялась приготовлением кофе, попутно прикидывая, какой кастрюлей следует его огреть, если он снова распустит руки. Вот эта большая емкость из нержавейки слишком тяжела — еще, чего доброго, проломит ему череп. Зато в ней обнаружился небольшой эмалированный ковшик — как раз то, что надо. Примерив к руке удобную длинную ручку, она поставила ковшик на полку так, чтобы его можно было схватить в любой момент. Значит, все это время у мерзавца был с собой сотовый телефон! Стоило вспомнить об этом — и злость вспыхнула с новой силой. Если бы она об этом знала, то в первый же вечер могла созвониться с Ди! Вообще-то вряд ли бы ей это удалось — к тому моменту Ди уже сбежала из дома со своим Клиффом, но зато Брук намного быстрее узнала бы, что напрасно беспокоится за младшую сестру. И ей не пришлось бы торчать здесь всю ночь вдвоем с этим невыносимым типом!
Услышав, как захлопнулась дверь в ванную, она позволила себе слегка расслабиться. За стенкой зашумела вода, и Брук отставила в сторону кофе и облокотилась на стол, пряча в ладонях разгоряченное лицо. Снова и снова она спрашивала себя, почему с таким упрямством продолжает эту безнадежную борьбу с собственным телом, — и всякий раз находила десяток важнейших причин, по которым нельзя было пойти на поводу у своих желаний и переспать с Алексом Брэдшоу.
Пожертвовать своим душевным покоем ради нескольких минут дикой животной страсти? Ни за что на свете! Слава Богу, она взрослая женщина, а не сексуально озабоченный подросток, с которым сама только что сравнивала Алекса.
Лишиться работы после того, как ему надоест эта связь? Она и так не получила обещанного повышения после памятной ссоры с Кайлом. И не собиралась повторять эту ошибку.
Остаться одной, да еще с разбитым сердцем?
Нет, это уж слишком. Последняя мысль ошеломила Брук настолько, что она отняла руки от лица и рассеянно уставилась в небольшое оконце над раковиной, за которым безмятежно блестела озерная гладь. Неужели дело зашло так далеко и простое физическое влечение превращается в нечто более серьезное? Значит, она оказалась еще большей дурой, чем предполагала…
Чтобы влюбиться в такого преуспевающего, неотразимого, самоуверенного красавца, как Алекс Брэдшоу, нужно обладать невероятной отвагой. А Брук никогда не могла похвастаться особой смелостью в том, что касалось ее личной жизни и отношений с противоположным полом.
— Я бы не прочь позавтракать! А вы?
Его голос застал Брук врасплох. Она слишком глубоко задумалась и не услышала, как перестала шуметь вода в душе и как он отворил дверь.
Наконец ей удалось заставить себя обернуться… и ее взгляд тут же остановился на широкой мужской груди. В густых темных волосах все еще поблескивали капельки влаги.
Как всегда, он мигом прочел ее мысли.
Они завтракали на маленьком заднем дворике, откуда открывался чудесный вид на озеро. Когда-то ее отец соорудил здесь небольшой стол. На стройке ему приходилось постоянно иметь дело с массивными конструкциями, и он отводил душу, мастеря изящную легкую мебель. Как он мечтал без помех заняться своим хобби, когда выйдет на пенсию!
Брук вновь ощутила горечь утраты, к горлу подкатил комок, она закашлялась и едва не поперхнулась последним куском омлета по-техасски. От ее сотрапезника не укрылся брошенный на него убийственный взгляд.
— Вам не по вкусу моя стряпня?
— Ну что вы, она превосходна! — фыркнула Брук вместо того, чтобы воздать ему должное. Ибо именно в этом злополучном превосходстве и заключалась главная проблема. Алекс Брэдшоу и без того превосходил ее слишком во многом. А теперь вдобавок выяснилось, что он еще и великолепный повар. — Есть на свете хоть что-то, чего вы не умеете делать?
— А есть на свете хоть что-то, не способное вас разозлить? — невозмутимо поинтересовался он, намазывая очередной тост домашним апельсиновым мармеладом, обнаруженным Брук в кладовке.
Ее мать обожала готовить джемы, мармелады, фруктовое желе, варенье, соленья и множество других радовавших глаз аппетитных закусок, которыми украшала стол к Рождеству. Брук сморгнула слезинку, замутившую ее взор, и расправила плечи с самым решительным видом. Она должна держать себя в руках, а не расстраиваться и погружаться в воспоминания, — иначе ей вообще не стоило сюда приезжать.
— Вы не могли бы рассказать мне как можно подробнее об остальных контролерах? Если, конечно, вам это не доставит особого…
Брук заставила себя оторваться от созерцания его загорелой шеи.
— Ну что вы, это же так приятно — стучать на своих друзей и сослуживцев! Ведь я знаю их с незапамятных времен, мне известна вся их подноготная. Мы вместе учились в школе, делились радостями и горем, боролись с трудностями…
Алекс прервал ее язвительный монолог решительным взмахом руки.
— Давайте заключим сделку! Чтобы этот разговор не закончился очередной ссорой, я обещаю не глазеть на вас и не распускать руки, а вы воздержитесь от сарказма!
— А как насчет намеков на сексуальные темы?
— Ничего страшного, можете делать их, сколько угодно.
— Я… — Она поперхнулась при виде его злорадной ухмылки. Ее пальцы так стиснули вилку, что костяшки стали совершенно белыми. Никогда в жизни она не признается этому злодею, что ей не требуется ни ласки, ни взгляда, ни даже словесного намека! Она заводится от одного его присутствия. Ей достаточно взглянуть на него, чтобы от желания помутилось в глазах, а из головы вылетели все мысли! — О'кей, я постараюсь. — Она хотела произнести с иронией, но голос предательски дрогнул. Он моментально уловил ее неуверенность и снова усмехнулся. Ужасный, невыносимый тип! — Но я сразу предупреждаю вас, что не скажу ни слова об их сексуальной жизни.