— Опять-таки убитый — иностранец. Нам тут только международного конфликта не хватало… И так уже из консульства телефон оборвали.
— И что вы предлагаете?
— Самое лучшее — по-быстрому в отставку. Нарушение — взыскание — шагом марш. Могу я, но лучше тебе.
Бородин криво ухмыльнулся. Хорош командир. Дерьмо всегда удобней убирать чужими руками. А сам — отец солдатам, слуга народу. Справедливый и добрый.
— Но… В отделе один молодняк, Копейкин самый опытный. Он поднял «тройник» на Бумажной, у него авторитет… С кем я останусь?
— Авторитетов воспитаем новых. Незаменимых нет. Короче, найди достойный повод или пусть пишет рапорт по собственному. Мне без разницы. Чтобы завтра же его тут не было.
— Но… Он платит алименты бывшей жене. А с работой сейчас трудно, — предпринял еще одну попытку спасти подчиненного Бородин.
— Да его за одно это можно турнуть! Морально не устойчивый, бросил ребенка.
— Он не бросил… Семьи распадаются. Это ж обычное явление. На гражданке и не такое бывает.
— Вот пускай на гражданке и помогает… Слушай, майор… А что ты его защищаешь? Может, вы там бизнес какой мутите?
— Никакого бизнеса у нас нет. А защищаю, потому что такими кадрами не разбрасываются. Тем более вина его не доказана.
— Вот, пока не доказали, пусть уходит. Все! В понедельник доложить.
Моржов вылез из-за стола, выключил настольную лампу, давая понять, что разговор окончен.
— Кстати, а почему ты не в форме?
— Оперативным службам необязательно, — мрачно напомнил Бородин.
— Интересно… Почему это всем обязательно, а вам нет? — Генерал скосил глаз на настольный календарь. — Двадцатого приеду лично, проведу строевой смотр. Не дай бог у кого форма будет не в порядке. Вопросы есть?
— Нет. — Начальник уголовного розыска прикинул, что каждый новый вопрос чреват осложнением обстановки.
— В таком случае, выполнять.
Бородин поднялся и, не простившись и не отдав честь, покинул высокий кабинет.
Омоновец-рыцарь по-прежнему спал.
В машине Бородин закурил, сделав очередной маленький шажок к раку легких и импотенции. Ну и пусть. Разум возмущенный кипел и в бой был вести готов. Пусть даже и не смертельный. Никотин, продукты горения и прочие вредные примеси — лучшее успокоительное, что бы там Госдума ни говорила. «Ну когда же, наконец, мы начнем назначать людей на руководящие должности по профессиональным качествам, а не по родственным или дружеским связям. Никому в голову не придет поставить главврачом человека, не умеющего перевязать порезанный палец. Зато в полицию — пожалуйста! Сколько угодно! Вероятно, считается, что с этим справится любой! Потому что, видимо, мент — это не профессия!»
Бородин называл таких начальников мажорами. Пугал даже не столько непрофессионализм, сколько их непредсказуемость. В конце концов, если ничего в работе не смыслишь, поручи все замам, а сам играй на бильярде или штангу в зале таскай. Только не мешай. Так нет, блин! Хлебом не корми, дай покомандовать!
И естественная реакция на такое командование — все сделать наоборот. Или вообще ничего не делать!
Копейкина выгоняй! Даже увязни он в компромате по самые уши, назло оставил бы! Пускай сам увольняет, если такой грамотный… И работай с курсантами и военными отставниками.
…Хотя Копейкин, справедливости ради, парень непростой. Нет, барыг не «крышует» и взяток не берет, здесь сомнений нет. И пашет на совесть. В любом коллективе через месяц понятно, кто есть кто. Не спрячешься. А уж с опытом Бородина и подавно выяснишь. Но парень явно с какой-то аномалией. Словно под спокойной вроде бы оболочкой сидит черт, готовый выскочить в любую секунду и устроить праздник с тяжкими телесными повреждениями.