Я обернулся и увидел перед собой незнакомого парня. Довольно симпатичного, с заостренной мордашкой, похожей чем-то на лисью, – как ни странно, но такой типаж мне всегда нравился.
– Ага. Ну, я просто опоздал, а вот у тебя вообще нет костюма.
Он усмехнулся, при этом черты его лица заострились еще больше, и сходство с лисом стало совсем уже явным. Меня это окончательно покорило. Он отогнул лацкан пиджака и продемонстрировал стикер с надписью «Никто».
– Боюсь, я не совсем понимаю, к чему эта отсылка.
– «Мне бы такое зрение, – заметил с досадой король, – увидеть Никого!»[3]
– Ну и сноб же ты!
Мои слова вызвали у него смех.
– Костюмированные вечеринки пробуждают мои худшие качества.
Нельзя сказать, что это был мой самый длинный диалог с парнем, который я не угробил с самого начала, но он явно мог войти в число лидеров. Самое интересное, что я не паниковал, не пытался защищаться, изображая из себя конченого идиота или прожженного плейбоя.
– Боюсь представить, что пробуждает в тебе лучшие качества.
– А, ну, – снова улыбка, обнажающая белые зубы, – к примеру, Малькольм.
– Да, Малькольм умеет пробудить хорошее в людях. Он может устроить праздник даже по случаю покупки пластикового пакета за десять пенсов.
– Только не подсказывай ему эту идею. Кстати… – Он слегка наклонился ко мне. – Я – Кэм. Но ты все равно вряд ли расслышал мое имя, так что я готов откликаться на любое, главное, чтобы в нем был только один слог, а посередине – гласная.
– Приятно познакомиться, Боб.
– Ну и сноб же ты!
Несмотря на яркие мигающие вспышки, я уловил блеск его глаз. Мне стало интересно, какого цвета они на самом деле, но из-за полумрака и искусственного разноцветья танцпола понять это было невозможно. Плохой знак. Еще чуть-чуть, и он мог мне понравиться. А ни к чему хорошему это бы не привело.
– Ты ведь Люк Флеминг, правда? – спросил он.
Здрасьте, приехали. А я все думал, когда же ты выложишь все карты на стол. Будь ты неладен.
– Вообще-то, – я решил воспользоваться стандартным для таких случаев ответом, – я Люк О’Доннелл.
– Но ты – сын Джона Флеминга?
– А тебе-то что с этого?
Он моргнул.
– Да так, ничего. Но когда я спросил у Энджи, – это девушка Малькольма, и сейчас она была в очень подходящем ей костюме Алисы, – кто этот горячий сердитый парень, она ответила: «А, да это же Люк. Сын Джона Флеминга».
Мне не нравится, когда меня обсуждают. Но, с другой стороны, выбора у меня не было. Это Люк, спустивший свою карьеру в сортир? Это Люк, у которого за последние пять лет ни с кем не было постоянных отношений? Это Люк, у которого все не так, как надо?
– Да, это я.
Кэм положил локти на барную стойку.
– Как интересно. Никогда раньше не встречал знаменитостей. Мне притвориться, что я обожаю твоего отца или что я его ненавижу?
– Я его никогда толком не видел. – Чтобы убедиться в правоте моих слов, достаточно было заглянуть в «Гугл». В общем, никаких особых секретов я не выдал. – Так что мне все равно.
– Может, оно и к лучшему, потому что я помню от силы одну его песню. Кажется, что-то про зеленую ленту на его шляпе.
– Нет, это песня другой группы – Steeleye Span.
– Подожди, как же называлась группа Джона Флеминга? А, вспомнил – «Права человека».
– Да, но я понимаю, почему ты их перепутал.
Он пристально посмотрел на меня.
– Но ведь они совсем не похожи, правда?
– Ну, есть парочка небольших различий. «Стилаи» – это скорее фолк-рок, а «Права человека» – ближе к прогрессив-року. «Стилаи» больше используют скрипки, «ПЧ» – флейту. А еще лидер у «Стилаев» – женщина.
– Ну хорошо, – он снова улыбнулся мне безо всякой робости, хотя я на его месте смутился бы намного больше, – значит, я просто не знаю, о чем говорю. Но мой отец был большим фанатом такой музыки. Собирал все альбомы. Он хранил их на чердаке вместе со своими брюками клёш, в которые не мог влезть с 1979-го.
Ну все, Кэм начал вспоминать стародавние времена, а он ведь описал меня как горячего и сердитого парня. Хотя сейчас соотношение было где-то 80/20 в пользу сердитого.
– Смотрю, у всех отцы были фанатами моего отца.
– Тебя это, наверное, бесит?
– Немного.
– А телевидение только подливает масла в огонь.
– Ну да. – Я с безучастным видом ковырял соломинкой в коктейле. – Меня стали чаще узнавать на улице. Но знаешь, все эти: «Слушай, твой отец – это тот мужик на шоу талантов?» все же лучше, чем: «Слушай, твой отец – это тот мужик, которого показывали в новостях на прошлой неделе, когда он ударил полицейского головой в живот, а затем его стошнило на судью после того, как он перебрал героина напополам с “туалетным утенком”».