- Нет, - пролепетал он.
- Скажи мне, Лиз счастлива?
- Ммм...
- Она счастлива? - крикнул Рудольф, так что Фрэнк вздрогнул. - Остальные люди счастливы?
- Да, - промямлил Фрэнк.
- Они не помнят о прошлом, но это временно. Через некоторое время они, как и ты, вспомнят о своем прошлом - у каждого индивидуума временные рамки разные, от дня до месяца. И они будут благодарить нас за то, что мы лишили их воспоминаний, накачали ложными ассоциациями. Поверь, Фрэнки, все ради их блага. За время их пребывания в Плутонии не случится ни одного разочарования. У них - благодаря нам - появятся новые друзья по всей стране. Потом они будут вспоминать все лучшее, что у них здесь было. Да, признаю, я не рассказал тебе о нашей уловке. Но сюрприз перестал бы быть сюрпризом, если бы не внезапность. Ты понял, Фрэнки? Я тебя не обманул. Мы не следим за людьми - нигде нет ни видеокамер, ни каких-либо киношных шпионов. Все жители города психологически и физически здоровы. Они находятся в полном достатке. На работе не устают. Каждый успеет отдохнуть на курорте у подземного озера. Все ради людского блага. Нам доставляет удовольствие делать людей счастливыми, Фрэнки. Почему же ты не веришь в нашу, в мою доброту?
Фрэнк молчал. Он был сражен наповал и убежден окончательно.
- Не советую тебе кричать на всех углах о правде. В данный момент она никому не нужна. В данном случае она мешает недолговечному людскому счастью. Но они ведь скоро все вспомнят - и, как и ты, Фрэнки, почувствуют подавленность. Потому что они поймут, что все это было только лишь сном. Но самым лучшим в их жизни. Поэтому... лучше не мешай никому. Радуйся жизни вместе с другими. Пожалуйста, можешь заходить ко мне - с удовольствием побеседую.
- Руди... - еле слышно прошептал Фрэнк. - Руди... звезды... куда делись звезды?
- А, это! Ты же должен понять, что их сымитировать сложнее, чем просто лампочки в виде солнца и луны. Да и кто о них вспомнит? Нет надобности.
- Что?
- Я говорю, звезды никому не нужны. Зачем им гореть?
Фрэнк встал и задумчиво покачал головой.
- Да... ты, похоже, прав. Спасибо, что объяснил, Руди. А то я уж боялся, что в Плутонии что-то нечисто.
Рудольф усмехнулся и снял очки.
- Заходи потом. Еще поговорим. Я многое тебе объясню. Как функционирует наша система, как мы справляемся с потребительскими проблемами, как организовываем...
- Спасибо, Руди. Ладно, я пойду, - перебил друга Фрэнк и вышел из кабинета. Его мысли, казалось, были отуманены. Ну и дурак же ты, Фрэнки! Чуть было все не испортил. Хорошо, что Руди просветил тебя.
Но все же, на дне души, осталось чувство неудовлетворенности. Чувство, будто все равно что-то не так, и Рудольф все врет. Но как доказать? Чему вообще верить - этому далекому и странному чувству или близкому и понятному Вайссу?
Фрэнк вышел из Ратуши и смешался с толпой. Надо было спешить на работу. Но Фрэнку вдруг захотелось присесть на лавку и погрузиться в себя, оторваться от окружающего подозрительного мира.
Он исполнил свое желание. Мимо него проходили такие разные люди, каждые из которых обременены минутными, абсолютно бессмысленными и формальными тяготами - и, тем не менее, они были счастливы. Типичные серые нагромождения зданий навевали унылое настроение - быть может, только ему. Напротив лавочки на площадке суетились маленькие ребятишки увлеченные игрой. Радостные и счастливые. Чем же куплено это счастье? Есть ли цена? Человек, сидящий на скамейке, неизвестно почему грустный, непонятный для остальных, взглянул на ярко-желтое солнце и синее, безмятежное и тоже счастливое небо.
Лишь он один знал, что все это не по-настоящему.
Так ему казалось.
Часть вторая. "Идеальное преступление"
7.
Ждать...
Фрэнк не любил ждать. Ему надоедал такой приторный образ жизни. Трудно сказать, как он отнесся бы к своему существованию, если бы не знал о прошлом. Но он знает - возможно, единственная жертва, которая знает правду о Плутонии. И Фрэнк всё ещё не мог определиться, стоит ли рассказывать эту правду окружающим.
Он делал ставку на ожидание. Прошло вот уже две недели с первого дня жизни Плутония, но никто из знакомых ему жителей так и не вспомнил ничего. Фрэнк знакомился со многими людьми, старался войти в доверие, думая, что других, таких же как он, запугали. Но его попытки раз за разом терпели крах - никто не помнил, что происходило две недели назад. И Фрэнк часто по вечерам проводил время один, запираясь в подвале, записывая свои впечатления. Первое время он по ночам, страдая бессонницей, трясся в беззлобном бешенстве от сознания собственного одиночества. Люди вокруг него, как верно замечал Руди, были абсолютно счастливы и, похоже, не собирались выходить из состояния иллюзии. Они проводили время на бесполезной работе, честно думая, что вносят свой вклад в общественные дела, ходили друг к другу в гости, проводили вечера перед экранами телевизоров в процессе мирного созерцания любимых сериалов и передач.
И все доводы Фрэнка, которые он пытался найти и находил, чтобы низвергнуть саму теорию Плутония разбивались об умение Руди убеждать. Каждый раз, когда Фрэнк заходил к нему, возникало ощущение, будто Руди уже знает его мысли и как будто подготваливает весь разговор наперед - настолько гладко и внятно он отвечал на все вопросы Фрэнка. И каждый раз Фрэнк выходил из кабинета друга в полной уверенности, что всё так и должно быть, что все счастливы, а он один выбился из строя, но это можно исправить ожиданием и терпением. Теория Плутония не то что падала, нет, она поднималась в его глазах. Фрэнк начинал с уважением относиться к создателям Плутония, боготворить их разум и молиться, чтобы время жизни в Плутонии продлилось еще хоть на один день. Он тоже постепенно становился зависимым, даже несмотря на воспоминания. Фрэнка убаюкивала окружающая обстановка. Никаких забот и проблем. Сплошные радости. И - одна из самых главных деталей - Лиз и Патрик были счастливы, как и остальные жители Плутония. И потому, глядя на их реакции и эмоции, Фрэнк блаженно киснул, лениво разваливался на диване и лишь изредка сонно озирался по сторонам. Так он стал проводить свободное время - без интересов, только подавайте кофе в постель.
Но по ночам, бывало, он страдал, ибо часто во снах ему являлась прошлая жизнь. Ночь - единственное время, когда он не мог заткнуть обостренные чувства одиночества, правды, вины, и горести - сразу всё наваливалось на него. В снах ему приходила иная, предыдущая жизнь. Фрэнк сравнивал и видел, что эта жизнь лучше с точки зрения материальных благ, но то, как была создана эта новая жизнь, возмущало его. Уж лучше старая, привычная, с заботами и настоящими, не такими до тошноты пряными впечатлениями.
Потрясенный, он утром шел к Рудольфу и повышенным тоном требовал каких-то разъяснений, но уходил очень тихий и спокойный, убежденный в вечности такого мироздания, в постоянстве этого общества.
Но в один день всё перевернулось с ног на голову. Всё его притупленное иллюзией восприятие мира.
Инертному сознанию нужна была встряска - и он её получил.
Наступил двадцать четвертый день жизни в Плутонии. Фрэнк хотел зайти перед работой к Руди, но поздно встал, чуть перекусил и еле успел отвезти Патрика в школу.
- Здорово, Ник! - он приветствовал своего коллегу. В департаменте финансового развития Города - так называлось место работы Фрэнка - они занимали средние должности и отвечали за расчет распределения товаров. Никакой практической деятельности они не совершали, а просто лишь считали поступавшие сверху цифры.
В их конторке на четвертом этаже высоченного здания на площади святого Валентина работали еще трое: общая секретарь по связям с общественностью (название должности казалось Фрэнку каламбуром) Мария, начальник отдела негр Малколм и один из лучших друзей Фрэнка Эрик.