Тяну его рукав, заставляя посмотреть на меня. И, дождавшись этого, говорю со всей доступной убедительностью:
— Спасибо.
Кивнув, Эрик уходит в направлении проспекта, а я топаю к ограде учебки. И вот что странно: мысль о том, что кто-то ждёт, пока я проберусь на территорию, дойду до здания казармы, заберусь по стене, отковыряю примёрзшую щеколду окна и напишу сообщение, что всё в порядке, неожиданно греет. Я бы даже сказал, по-семейному. Конечно, я уже давно вырос и не нуждаюсь в снисходительном контроле, но именно накануне Нового года он не раздражает, а вызывает тёплые чувства — как напоминание о прошлом, детстве, праздниках и семейной заботе.
***
На следующий день, 31-го, нас уже не выпускали с территории. Больше всего об этом пожалели мои однокурсники — потому что я, само собой, взялся выяснять, что за херню они болтают, почему неведомо кто кидает мне предъявы от их лица, и с какой стати мои клыки, оказывается, так широко известны среди контингента нашей части.
Вот поэтому, когда после обеда комендант засёк меня в коридоре и, естественно, намётанным взглядом обнаружил синяк на морде, никто из однокурсников не решился стучать ему про окно и мои отлучки. Единственное, чего комендант добился в процессе расследования, — что вчера все занимались своими делами и моей незначительной персоной не интересовались. По поводу мордобоя тоже доноса не поступило, а я, глядя коменданту в глаза, честно сказал, что ни с кем не дрался — мысленно добавив «на территории части», — а упал в туалете. Правда же! В общем, комендант знатно поорал, но самоволку или нарушение порядка доказать не смог. Отправил меня побегать по плацу — вообще не проблема — и лишил ёлки, этого сомнительного «праздника» в компании однокурсников и нравоучительных речей парторга, чему я даже обрадовался.
Стычка со старшекурсниками последствий не имела, кроме одной приятной мелочи — болтовня про вампиров в нашей спальне поутихла. То есть именно притихла, а не исчезла, в моём присутствии однокурсники стали вести себя тише. Спрячутся компанией в уголке и шу-шу-шу. Но в лицо мне никто больше не предъявлял — ни в группе, ни в коридорах. Сами те старшекурсники, когда мы как-то раз пересеклись, сделали вид, что меня не знают, только Новак осмотрел придирчиво — мол, не создаю ли проблем, все ли пуговицы на кителе застёгнуты, — но он со всеми так.
***
Третьего января — наконец-то, свобода! — к началу вечерней смены уже сижу за столиком в кофейне «У Фрэнка».
Эрик при виде меня не показывает никаких эмоций. Будто мы и не знакомы вовсе. Подходит, демонстративно достаёт бумажный блокнот и перьевую ручку.
— Добрый вечер. Что будете заказывать?
— Эспрессо, пожалуйста.
— Дополнительных ингредиентов нет.
— Я понял.
Пауза. Чуть склоняется ко мне и понижает громкость:
— Если хочешь, есть апельсиновый пирог. Правда, не совсем свежий.
— Отлично! — я оживляюсь. — Дайте два!
Он качает головой.
— Только один. Второй я съел на обед.
Народу в зале почти нет — естественно, на праздники многие уехали, — так что мой заказ Эрик приносит быстро. На подносе — белая чайная пара и свёрток в пергаментной бумаге. Внутри оказывается пирог с бисквитом и оранжевой прослойкой желе, почему-то мятый, но и в самом деле вкусный.
«Вечер на пляже» без дополнительных ингредиентов — в самый раз. От одной только мысли про алкоголь подташнивает.
С сожалением обнаружив, что уже половина девятого — теперь придётся возвращаться в часть до девяти, комендант взялся следить за моей дисциплиной, — прошу счёт.
Демонстративно кладу на поднос пачку купюр и смотрю на Эрика, ожидая реакции. Не собираюсь я быть ему должным за то, что перепился. К тому же мне и родители помогают, и жильё бесплатное, ему деньги нужнее.
— Ваши чаевые.
В итоге он всё же кивает.
— Благодарю. Приходите к нам ещё.
Ненавязчиво интересуюсь:
— А когда рецепты коктейлей вернутся к прежнему состоянию?
Эрик тихо отвечает:
— Когда дорастёшь. А пока пей молочные, — он опускает взгляд на пачку денег, словно раздумывая. — Кстати, завтра будет новинка, шоколадно-апельсиновый.
— Сладкий? — я расплываюсь в предвкушающей улыбке. Это и впрямь отличная новость, компенсирующая исчезновение алкоголя из моего персонального меню.
— Для постоянных клиентов — с двойным сиропом.
— Круто! Я приду. А пирог ещё будет? Только хотелось бы не такой жёваный.
Эрик нервно зыркает через плечо, на прилавок в противоположном углу, и я, проследив за его взглядом, замечаю, что там Фрэнк за кассой навострил уши. Что всё это значит? Чёрт, у меня плохо с намёками, интригами и всяким таким. Погодите-ка… Наклонившись к подносу, который всё ещё держит Эрик, бегаю взглядом по строчкам в чеке. Кофе, коктейли… Пирога нет. И он такой мятый, словно… Словно Эрик привёз его с собой на работу.