— Ага.
— Тебе подходит. Такой цельный образ. Как будто не человек, а персонаж из армейских агиток, — прищурив один глаз, Эрик делает рамку из пальцев, словно вписывает меня в кадр на виртуальном экране. — Идеальный военный, ничего лишнего.
— Это как-то… — не зная, что возразить, только хмурюсь обиженно. — Неприятно.
— Хм, тогда удиви меня, — отодвинув наконец-то опустевший высокий стакан, берёт свой «Дженнет» и откидывается на спинку дивана. — Что в тебе есть необычного? Выбивающегося из образа.
— Эм…
Мысли скачут туда-сюда, вот только всё, что приходит в голову, — как и сказал Эрик, в узких рамках. Боевики, тяжёлая музыка, даже стрижка, классическая канадка, — наверное, всё предсказуемо для словосочетания «парень из армейки». Я в самом деле настолько банальный?
С другого конца зала доносится взрыв смеха, и я непроизвольно смотрю в сторону девчонок. Заметив мой взгляд, Эрик комментирует:
— Подкатывать ко всему, что шевелится, — как раз очень в рамках.
Покривившись, в конце концов позорно сдаюсь. Даже плечи опускаются.
Смилостивившись, он подсказывает:
— Ты любишь всё апельсиновое, — и салютует стаканом с оранжевым напитком.
Только тут до меня доходит, что он заказал все коктейли именно такие, какие выбрал бы я сам, — если бы разбирался, конечно. Чёрт, я даже не обратил внимания.
— И сладкое.
Кому другому я бы не признался вот так обыденно, но Эрику можно, я почему-то уверен в этом. Он и в самом деле в ответ не ржёт, а кивает спокойно, так что я, воодушевившись хорошо идущим диалогом, подхватываю со стола последний бокал и — уже смело, не скрываясь, — делаю большой глоток.
Фу, ну и мерзость! Хочется выплюнуть, так что я даже зажимаю рот ладонью и, кое-как справившись с отвращением, глотаю.
— Что?
Во взгляде Эрика под внешней насмешкой заметно беспокойство.
— Соль… — бормочу, морщась. Хочется аж язык высунуть и отплёвываться. — Я думал, это сахар.
— Ну да, — его лицо становится более настороженным, словно мне и правда грозит опасность. — Это же «Маргарита». У неё всегда окантовка из соли.
— А эти тоже? — наклонив голову, приглядываюсь к пустым бокалам. — Вроде ж сахар…
— Там — сахар, — подтверждает Эрик.
Недолго думая, тяну один в рот и присасываюсь к сладкому краю. Мне необходимо перебить эту гадость чем-то вкусным!
Над головой вдруг раздаётся недоумевающий голос Ланы:
— Я могу забрать?
Чёрт, как она незаметно подкралась!
Эрик вежливо отвечает:
— Конечно, — и, выдрав у меня стакан, протягивает ей. — Извините, просто он любит всё облизывать.
Лана, собирая пустые стаканы, хихикает — вроде бы игриво, но вдруг нет? Двусмысленно получилось, и я не уверен, как реагировать. Поэтому молчу и всё, только провожаю тоскливым взглядом обсахаренные стаканы. Жестокая официантка оставляет мне лишь солёный бокал с «Маргаритой».
— Вытри, — Эрик протягивает салфетку. — Просто здесь делают именно апельсиновую, я, наоборот, решил, что тебе понравится.
Аккуратно протираю край бокала, стараясь стряхивать соль наружу, а не в напиток.
Эрик продолжает, словно оправдываясь:
— Я, конечно, заметил, что ты всегда заказываешь сладкое, но не думал, что до такой степени.
— Просто у нас в столовке с этим плохо. Ни десертов, ни шоколада, вообще ничего. Небось, тоже считают, что это не мужественно. Так что если бы я у вас в кофейне не перехватывал дозу сахара, то вообще бы уже с цепи сорвался.
— Ясно.
Он откидывается на спинку дивана, скрещивает руки на груди и сосредоточенно тянет «Дженнет», не глядя на меня. Закрылся. Чёрт, ведь только разговор хорошо пошёл! Так, о чём мы говорили? Вспомнив, продолжаю с энтузиазмом:
— О! Мне в школе нравился курс по мировому искусству.
— М-м, — удивлённо мычит Эрик, подняв взгляд от бокала.
Я киваю, довольный тем, что наконец-то нашёл свою необычную черту. Вот это точно не банально. Общий курс по МИ парни в основном прогуливали как не особенно важный, а уж на углублённый записался я один. Сидел там под взглядами двадцати девчонок как главное произведение искусства.
— Прям очень нравился. Я даже выбрал его продолжить, хотя, по-хорошему, нужно было брать дополнительную геометрию. Итоговую работу писал по Рубенсу.
— Это у которого такие?.. — Эрик обрисовывает ладонями сочную женскую фигуру.
— Вот, кстати, я тоже так думал, а оказалось, что у него много разного, не только такие. Я в итоге и про пейзаж написал, и про всяких собак-попугаев, которые там на картинах. Раскрыл искусство в полной мере.