Спускаюсь вниз и уже отсюда слышу хохот и громкие голоса наших семей. У меня всё внутри дрожит из-за новой встречи с Оуком. Я медленно приближаюсь к столикам, сдвинутым друг к другу и образующим огромный семейный стол. Сглатываю, когда мой взгляд скользит по тёмной макушке волос Оука, сидящего в центре стола ко мне спиной. Его широкие плечи обтянуты зелёным свитером, который, скорее всего, вязала его мама. Она вяжет такие всем каждый год и дарит их на Рождество. У меня целый шкаф различных свитеров с оленями, Сантой, конфетами и другими атрибутами Рождества. Но я люблю эти свитера, потому что на мне один из них. Красный с веточками ели.
– Бонни, ну наконец-то! Ты, как всегда, опаздываешь! Ну, что с тобой делать? – Восклицает папа.
Я вздрагиваю от того, как громко он это говорит и мне становится стыдно. Все смотрят на меня тем самым взглядом: «Это же Бонни, это в её духе». Но у меня были причины… одна огромная причина и сейчас она тоже смотрит на меня. Оук.
Он поднимается со стула и выпрямляется. Чёрт, он всегда был высоким и мне это безумно нравилось. Он говорил, что его рост позволяет ему увидеть многое в вырезе моей футболки и это определённо дар Божий. Но сейчас мне бы хотелось надеть самые высокие каблуки, чтобы не выглядеть такой жалкой рядом с ним.
– Баунти, не хочешь обнять своего старого друга? – Вкрадчивый, полный адского подтекста голос проникает в мою кровь. Мне становится жарко. Даже душно. Я смотрю в глаза Оука и ненавижу его за то, что он делает перед всеми нашими семьями. Он издевается. Он знает, что я запретила так меня называть. Но это же Оук. Он никогда не следовал правилам.
– Да, конечно. С возвращением, Оук, рада видеть, – улыбаюсь и подхожу к нему. Все за столом смеются и хлопают, словно это какое-то чёртово воссоединение важных друг для друга людей. Но мне плохо. Мои руки обнимают его за шею и приходится встать на носочки, чтобы прижаться к его телу. А прижиматься к его телу я не хочу. Но… чёрт, он такой горячий, крепкий и пахнет корицей. Его одеколон ударяет мне в нос. Коленки дрожат, когда его ладони скользят по моей талии и опускаются ниже. К моей заднице. Козёл. Я быстро отпускаю его и предупреждающе бросаю на него взгляд, получая в ответ только наглую усмешку. Он говорит мне этим, что мы только начали и точно вернёмся к этому разговору. А возвращаться к нему я не хочу. Вообще, не хочу.
Я сажусь между Мэнди и Уиллоу, пока за столом снова возобновляется разговор. Точнее, говорит Оук, рассказывая, где он был и что делал. Передо мной ставят тарелку с жареным беконом, яйцами, грибами и свежим салатом. Я обожаю бекон, но сейчас я бы не прочь его засунуть в задницу Оука.
– Он такой горячий, да? – Шепчет Мэнди.
– Кто? – Удивляюсь я, бросая на неё взгляд.
– Она про Оука. Я обожаю Скота, но Оук, действительно, стал очень горячим, – шёпотом подсказывает Уиллоу, качая коляску с племянницей одной рукой.
– Да вы только посмотрите. От него несёт сексом. Грязным сексом. Клянусь, что я намокаю лишь от одного его голоса, – мурлычет сестра. Пихаю её в бок локтем, заставляя замолчать. Что за чёрт?
– Ты рехнулась? Это же Оук. Тот самый Оук. Прекратите, – шиплю я.
Девушки хихикают, переглядываясь. Искоса смотрю на Оука, улыбающегося и кивающего на какой-то вопрос. Я не вслушивалась в разговор. В этот же момент он смотрит на меня, и моё сердце ухает вниз. Быстро перевожу взгляд на тарелку.
Господи, они правы. Он чертовски горяч. Он всегда был таким. Рас и Оук были противоположностями друг другу. Один идеальный, вежливый и нежный. Второй настойчивый, с грязным языком и не терпящий возражений. Но они были лучшими друзьями. Они были, действительно, как братья, пока я всё не испортила. Чёрт, я опять виню себя. Я только вылечилась от этого…
– У тебя на работе всё хорошо, Бонни? – Тихо спрашивает меня Уиллоу.
– Да… да, конечно. С чего ты решила, что у меня на работе проблемы? – Удивляюсь я.
– Просто ты тихая. Обычно ты любишь поболтать или слушаешь всех с огромным энтузиазмом. Но сейчас ты словно не здесь, – взволнованно говорит она.
– Всё в порядке, я просто не выспалась. Ты же знаешь, как я люблю поспать, – натягиваю улыбку.
– Клёвый пирсинг, – поворачиваюсь к сестре, и она прыскает от смеха.
– Мама не заценила. Она считает, что я уродую себя.
– И не нашла ни одного плюса?
– Пока нет.