Сняв свою полумаску, Изабель обвела взглядом комнату и восторженным шепотом проговорила:
— О Господи, вот что можно купить, если быть очень богатым.
Она стала медленно ходить вдоль стен, разглядывая чудесные произведения искусства, собранные в этой комнате. Тут были картины, написанные маслом, а также гравюры, акварели, фрески и рисунки углем… Эта выставка представляла собой настоящее пиршество для глаз.
Остановившись перед одной из гравюр, Изабель пробормотала:
— Вы только посмотрите… Ведь это же «Брачный контракт» Уильяма Хогарта, первая из трех сцен, включенных в серию «Модный брак». Я ужасно люблю эту вещь.
Взглянув на гравюру, Маркус с улыбкой спросил:
— Вам она нравится, потому что Хогарт высмеивает в этой серий брак как таковой?
Изабель пожала плечами:
— Во всяком случае, вам следует признать, что сатира Хогарта свидетельствует о его честности. Именно это мне и нравится.
Вспомнив о гибельном союзе своих родителей, Маркус со вздохом сказал:
— Да, согласен. Многие браки весьма далеки от сладостных союзов.
Изабель отвела взгляд от гравюры и указала на картину, висевшую на другой стене.
— Вот автопортрет Рубенса. Принц-регент обожает этого живописца, и у него есть несколько его полотен.
Повернувшись к другим картинам, Изабель заметила:
— Здесь есть также и портреты Джошуа Рейнольдса, Джона Хоппнера, Томаса Лоренса. И все они — любимые художники Принни.
Тут Изабель заметила еще одну картину и в восторге воскликнула:
— О, посмотрите!.. Посмотрите на эту потрясающую акварель Тернера! А как замечательно выписаны туман и нимб вокруг облаков! Я могу только мечтать о том, чтобы писать такие же акварели.
— Сюда, Изабель!
Маркус шагнул к большой картине в дальней части комнаты.
— А это — Гейнсборо.
Изабель прочла вслух название:
— «Аллея в Сент-Джеймсском парке». Что ж, очень красиво, но ведь это не «Морское побережье с рыбаками».
— Да, разумеется, — согласился Маркус. — И это полотно не краденое. Вот, посмотрите…
В нижнем правом углу картины находилась небольшая карточка, на которой значилось: «Аукцион Данте Блэка».
— Конечно, не краденое, — подтвердила Изабель. — Вот только… Я знала, что у лорда Гэвинпорта есть картина Томаса Гейнсборо. И знала, что в прошлом он имел дела с Данте Блэком. Но я не предполагала, что он приобрел эту картину Гейнсборо при посредничестве Блэка. Должно быть, маркиз заплатил ему кругленькую сумму за это полотно. Насколько я могу судить, Гэвинпорт очень неплохо разбирается в живописи. Но самое главное — совсем другое. Видите ли, мне кажется, что маркиз — чрезвычайно проницательный человек. Следовательно, он не может не понимать, кто такой Данте Блэк. И все же он пользуется услугами такого отъявленного мошенника. Как вы думаете, что это означает? Мне кажется, это означает только одно: лорд Гэвинпорт готов приобретать любые полотна, даже краденые. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, разумеется, — кивнул Маркус. — Но дело в том, что здесь у него нет картины, похищенной из особняка Уэстли, хотя… Возможно, Данте еще не успел доставить ему эту картину. Очень может быть, что они выжидают, дожидаются, когда сыщики с Боу-стрит перестанут интересоваться этим делом.
— Но потом, когда картина будет доставлена, как мы об этом узнаем?
— Пока еще не решил, — ответил Маркус. — Но знаете, мы слишком долго здесь пробыли. Нам надо уйти, пока нас не обнаружили.
Изабель в растерянности заморгала, казалось, она только сейчас сообразила, что они с Маркусом проникли в эту комнату воровским образом.
— Да-да, конечно, вы правы…
Они подошли к двери, и Маркус, чуть приоткрыв ее, выглянул в коридор. Убедившись, что все в порядке, он вывел Изабель из комнаты и закрыл за собой дверь. Потом задержался ненадолго, чтобы убедиться, что замок защелкнулся.
Уже в середине коридора они услышали доносившиеся снизу шаги — кто-то поднимался по лестнице. А затем в поле зрения появилась широкая юбка, а рядом с ней — мужская нога в башмаке. Открыв ближайшую дверь, Маркус втолкнул Изабель в комнату и тут же зашел следом за ней. Потом осторожно прикрыл за собой дверь и осмотрелся.
В комнате царил полумрак, потому что в ней совсем не было окон. Свет проникал только в замочную скважину, поэтому большая часть комнаты тонула во тьме. Прошло несколько секунд, прежде чем Маркус понял, что они оказались в бельевом чулане. Повернувшись к Изабель, он приложил палец к губам, и она молча кивнула.
А шаги становились все громче — мужчина с женщиной приближались. Наконец пара остановилась где-то неподалеку от чулана. И тотчас же послышался шелест юбок, а затем — тихий женский стон.
— Но, Оливия, это слишком опасно, — сказал мужчина.
— Потому-то так и волнует, — ответила женщина. — Право же, не стоит беспокоиться, дорогой. Гэвинпорт и его гости сегодня наслаждаются обилием напитков. Никто не заметит нашего отсутствия. К тому же мы и прежде не раз делали это под самым носом у Гэвинпорта. С какой стати ему подозревать меня именно сейчас? Я ведь прекрасная жена и хозяйка его вечеров.
— Но если он все-таки узнает?..
— Тише, дорогой. Смотреть на тебя весь вечер и притворяться, что ты не более чем знакомый… О, это ведь просто пытка… Обещаю, что этот монстр ничего не узнает. Он одержим своей проклятой коллекцией и предпочитает смотреть на картины, а не на меня. В последнее время он говорит только о своей коллекции и о том, что собирается приобрести у аукциониста еще одно полотно.
— Неужели возможно, чтобы он смотрел на картины, а не на свою изумительную красавицу жену?
— Ах, дорогой!.. Не заставляй меня ждать. Поцелуй же меня.
Снова послышался шорох, а затем раздался женский стон.
В чулане было очень душно, и Изабель, утирая платочком пот со лба, случайно задела локтем бельевую полку.
— Ой!.. — вскрикнула она невольно.
— Что это было? — тут же раздался из-за двери резкий мужской голос.
Маркус инстинктивно привлек Изабель к себе и прижался губами к ее губам. А в следующую секунду дверь чулана распахнулась.
Глава 14
Изабель в ужасе замерла. Маркус же по-прежнему сжимал ее в объятиях, продолжая целовать.
— Что вы здесь делаете? — раздался мужской голос.
Маркус наконец-то отстранился от Изабель и повернулся к раскрытой двери. У порога, прямо перед ним, стоял рыжеволосый мужчина, а из-за его спины выглядывала леди Гэвинпорт. Вторая жена Фредерика Перрина, маркиза Гэвинпорт, была более чем на десять лет моложе своего богатого мужа. И сейчас, судя по всему, она ужасно перепугалась.
Тут Маркус вышел из чулана и придержал дверь, позволяя выйти и своей невесте. Повернувшись к ней, пробормотал:
— Кажется, моя дорогая, нас обнаружили.
Изабель в растерянности заморгала, глаза ее еще не привыкли к яркому свету.
— Что вы здесь делаете? — снова спросил рыжеволосый мужчина.
— Я думаю, это очевидно. — Маркус пожал плечами. — Разве нет? Мы с моей невестой искали уединения.
— Но кто вы…
— Помолчи, Дональд! — Леди Гэвинпорт шагнула вперед. — Это леди Изабель Камерон и Маркус Хоксли, мои сегодняшние гости. Недавно на балу у Беннингов объявили об их помолвке.
Рыжеволосый с удивлением уставился на Маркуса. А тот, услышав имя Дональд, тотчас же сообразил, что перед ним — сын Кейта Маккиннона, одного из старейших клиентов фондовой биржи. Отец с сыном были очень похожи, и оба — рыжеволосые. Но интересно, что сказал бы папаша, узнай он о связи сына с замужней дамой, леди Гэвинпорт?..
Дональд же вдруг смутился и, повернувшись к своей любовнице, прошептал:
— Они ведь могли услышать…
Тут Изабель сделала шаг к хозяйке и проговорила:
— Прошу принять наши самые искренние извинения, леди Гэвинпорт. Мы были так поглощены друг другом, что не слышали, как вы приблизились, пока вы не открыли дверь и не обнаружили нас.