И тут ему вспомнился их с Изабель последний разговор в библиотеке. Он тогда был холоден и деловит, как будто беседовал с одним из своих клиентов на фондовой бирже. Она сказала, что любит его, а он попросил ее уехать. И — что еще ужаснее! — он ввел ее в заблуждение, заставил думать, что питает какие-то чувства к Симоне Уинстон.
Маркус вспоминал искаженное болью лицо Изабель, когда он повел Симону в библиотеку. Разумеется, он просто хотел узнать, не располагает ли Симона какой-нибудь полезной информацией — не задавать же ей вопросы в присутствии Изабель. Да она и не стала бы отвечать в присутствии его жены… Но получилось так, что он своими действиями ужасно оскорбил Изабель, заставил ее думать, что питает какие-то чувства к своей бывшей любовнице. Ох, какой же он болван!
Да-да, он редкостный болван!
И теперь уже не было смысла отрицать правду. Он любит Изабель — это совершенно ясно. Но увы, он упрямо отказывался признавать свои чувства и ответить взаимностью на ее идущие от сердца слова. И поступал он так только из страха. Потому что после предательства Бриджет начал считать любовь оружием, используемым против слабых и ранимых. Он погрузился в работу и окружил себя дорогими произведениями искусства. И поклялся, что никогда больше никого не полюбит. Он убедил себя в том, что только деньги и произведения искусства способны радовать его и заполнять пустоту в его жизни.
Но внезапно в его жизнь ворвалась Изабель, добавившая в нее ярких красок, с которыми не мог сравниться ни один живописный шедевр. Он был ею очарован и влюбился в нее. Правда, сначала его привлекла только ее красота… Но вскоре он понял, что эта женщина словно создана специально для него. И самым привлекательным в ее поведении было то, что Изабель — также, как и он, — совершенно не придавала значения глупейшим светским условностям. Невозможно было отрицать правды, заключавшейся в том, что он нуждался в любви, способной исцелить его израненную душу. Но вместо того чтобы признаться ей в своих чувствах, он оскорбил ее. К тому же не сумел защитить, хотя и обещал…
— Каковы твои планы? — прервал его размышления Роман.
— Насколько серьезно они вооружены?
— Не думаю, что у Беннинга есть оружие. Но его новый сообщник по имени Калцер вооружен. К тому же он отъявленный головорез.
Маркус кивнул и процедил сквозь, зубы:
— В таком случае я убью его в первую очередь.
Роман сунул в карман носовой платок и заявил:
— Полагаю, что смогу оказать тебе помощь. Я ведь, как ты видишь, еще не умер.
— Да, разумеется, мне потребуется любая помощь.
Коснувшись плеча брата, Роман тихо произнес:
— Главное — не теряй веры. Ты еще скажешь ей о своей любви.
Глава 48
Наконец карета Гарольда Беннинга подкатила к Дому, где находилась заброшенная студия, и Изабель в очередной раз застонала, Калцер слишком уж крепко связал ее, и верёвки немилосердно впивались в руки и в ноги. Она всю дорогу пыталась ослабить путы, но у нее ничего не получалось. К тому же в горле ужасно пересохло, вероятно, из-за грязной тряпки, которую использовали в качестве кляпа и затолкали ей в рот. И было очень трудно дышать — временами ей казалось, что она вот-вот задохнется.
Тут Беннинг вдруг пристально посмотрел на нее и сказал:
— Я собираюсь развязать вас, дорогая, и вынуть кляп, чтобы вы могли войти в дом, не привлекая нежелательного внимания соседей. Но имейте в виду: мой человек вооружен и он такой же, как Робби Боунс, с которым, как мне известно, вы были знакомы. То есть он не станет с вами любезничать и без колебаний применит силу. Понятно?
Изабель кивнула. И тут же почувствовала, как качнулась карета — было ясно, что Калцер спрыгнул с козел. Через несколько секунд он открыл дверцу и под ее прикрытием извлек из-под куртки устрашающего вида нож. Несколькими быстрыми взмахами лезвия он разрезал веревки, связывавшие руки и ноги Изабель, и тотчас же сунул нож обратно под куртку.
В туже секунду Изабель вытащила изо рта грязную тряпку и закашлялась. А Калцер рассмеялся и сказал:
— Похоже, леди не привыкла путешествовать связанная и с кляпом во рту. А очень жаль…
Потирая запястья, Изабель покосилась на Калцера, ей ужасно хотелось влепить пощечину этому чудовищу.
А Калцер, должно быть, догадался о ее намерениях. С ухмылкой взглянув на нее, он заявил:
— Ни о чем таком даже и не думайте. И молчите. Я сразу же пущу в ход нож, и не важно, леди вы или не леди. Так что советую вам…
— Я ее уже предупредил, — перебил Беннинг. — Пойдем быстрее в дом.
Мужчины вытащили свою пленницу из кареты и повели к дому. Изабель то и дело смотрела по сторонам, но вокруг не было никого, кто мог бы прийти на помощь. Она и в прошлый раз никого тут не видела. Похоже было, что обитатели этих убогих домов вообще никогда не выходили на улицу. «А может, крикнуть погромче? — подумала Изабель. — Может, позвать на помощь?». Но она не стала кричать, так как нисколько не сомневалась: Калцер не шутил, когда говорил о том, что сразу же пустит в ход нож, чтобы заставить ее замолчать. А такой негодяй наверняка точно знает, куда всадить нож, чтобы заставить человека замолчать, но при этом не убить его. Так что ей лучше не раздражать Калцера. Ведь очень может быть, что Роман уже очнулся… Тогда есть хоть какой-то шанс, что Маркус успеет ее спасти.
Они вошли в грязную и неухоженную прихожую. Похоже было, что никто сюда не заглядывал с прошлого раза, когда она побывала здесь. Только гнилостный запах стал еще более резким…
Миновав прихожую, они направились к лестнице. При этом Калцер сжимал руку Изабель точно тисками. Они медленно поднимались по лестнице, и ступеньки то и дело скрипели и трещали под их весом.
Когда они наконец почти добрались до верхней площадки, Изабель вспомнила про последнюю ступеньку, из-за которой она в прошлый раз чуть не рухнула вниз. Она бы и рухнула, если бы Маркус вовремя не пришел ей на помощь и не втащил ее на площадку второго этажа. «А что, если сейчас воспользоваться этим?..» — промелькнуло у нее.
Тихонько вскрикнув, Изабель притворилась, что споткнулась, и навалилась на шедшего рядом с ней Калцера, стараясь подтолкнуть его к предательской ступеньке. Но в последний момент он рванул ее вверх и благополучно ступил на площадку. А Гарольд Беннинг тот час же последовал за ними.
Изабель тяжело вздохнула. Даже удача была на стороне ее врагов.
Ее тотчас же, как тряпичную куклу, потащили по коридору. Остановившись у первой двери, Беннинг вытащил из кармана связку ключей. Подбросив их на ладони, он пробормотал:
— Сомневаюсь, что они нам понадобятся. Констебли взломали замок три дня назад, а домовладелец счел бессмысленным чинить его, пока у него не появился новый арендатор.
Беннинг повернул ручку двери, и она распахнулась. Изабель тут же втолкнули в комнату.
Осмотревшись, Изабель на мгновение зажмурилась, картина, представшая перед ней, была до боли знакомой. Тут все было, как и прежде, — и следы борьбы между Робби Боунсом и полицейским, и пол, залитый краской, и разбросанные повсюду банки, горшочки и кисти. Правда, теперь в углу стояли метла и щетка, а поблизости — пустое ведро. Очевидно, домовладелец доставил сюда все, что требовалось для уборки, но не сделал даже попытки здесь убрать.
— Ступайте подальше! — приказал ей Калцер и подтолкнул в спину.
Изабель направилась в глубину комнаты. Внезапно Калцер еще раз толкнул ее, и Изабель, споткнувшись о какую-то жестянку, упала. Поднявшись на колени, она увидела засохшее пятно на полу. Это была кровь Робби Боунса.
О Господи! В ее памяти тотчас же всплыла картина: Данте Блэк, лежавший в луже крови…
И здесь — то же самое. Только кровь Данте была свежей, а кровь Робби Боунса успела засохнуть.
Изабель попыталась подняться на ноги, но Калцер с силой надавил ладонью ей на плечо.
— Сядьте! — потребовал он. — А иначе я снова свяжу вас и засуну вам в рот кляп. И не вздумайте кричать. В этом нет смысла. Соседняя комната пустует.