Он пренебрежительно фыркнул и напряг плечи. Трясти его не перестало, но теперь дрожь была мелкой и, кажется, еще более нервной.
— Как тебя вообще угораздило? — вздохнула я, откинув одеяло и усевшись прямо в расправленной постели. — Я имею в виду… двадцать первый век, веры в сверхъестественное, по-моему, лишились даже фанаты одноименного сериала, благо его закрывают… и вдруг — охотник на нежить? Серьезно?
Самат раздраженно передернул плечами. На откровенность его явно не тянуло, и ответил он, кажется, только потому, что опасался получить очередной прямой приказ:
— У меня был друг, — пробурчал он, так и не повернувшись в мою сторону. — Хороший друг. Со школы и ровно до тех пор, пока он не встретил какую-то бабу. То есть я сначала думал, что он просто встретил какую-то бабу… пока не начал замечать, что Эдик ей слова поперек сказать не может. Я зову куда-нибудь — он соглашается, а потом перезванивает и извиняется: мол, не могу. А потом и перезванивать перестал.
— Меченый, — понимающе вздохнула я. — Даже среди навок порой встречаются те, кто полагает, что мужьям достаточно только их компании, и больше никто не нужен.
— А то ты не такая, — отмахнулся Самат, — и ждешь трамвая.
Я рассеянно пожала плечами и подтянула колени к груди.
— У меня никогда не было живого мужа. Мертвого, впрочем, тоже.
Это признание наконец-то заставило Самата оторвать взгляд от тела ведьмы в прихожей и неохотно покоситься в мою сторону.
— А что так? Слишком хороша для всего этого сброда?
Он говорил с легким презрением в голосе, но отчего-то ерошить колючки в ответ не хотелось — то ли из-за осознания, как же ему, наверное, паршиво от происходящего, то ли из-за того, что иначе пришлось бы коротать время, разглядывая красноватую темноту сомкнутых век в драматической тишине. Зато полумрак и труп в прихожей создавали какую-то неуместно интимную обстановку — точно так же тянет откровенничать с ночным таксистом, который везет тебя с твоими дурацкими историями через весь город, и тоже прекрасно понимает, что это первый и последний раз, когда вы видитесь.
— У Карины как-то был меченый муж, — вздохнула я. — Они прожили вместе, наверное, лет тридцать. Когда мы познакомились, ему уже было что-то около шестидесяти с хвостиком. А Карина… наверное, его все считали каким-нибудь извращенным папиком, которого потянуло на девиц вдвое моложе. Я была с ней на похоронах. И… не думаю, что смогла бы пройти через что-то подобное с таким же достоинством и смирением, как это удалось ей. С тех пор прошло больше двадцати лет, но она больше никого не награждала меткой. А их дочь сейчас выглядит старше собственной матери, так что представляться им приходится навыворот, как будто это Карина — дочь Ани…
Самат слушал с показным вниманием и сочувствием, но вывод из всей истории сделал с сугубо шкурным уклоном:
— Значит, ты действительно отпустишь меня?
Я демонстративно закатила глаза.
— Да на кой ляд ты мне сдался?!
— Ты меня пометила! — начинал Самат спокойно, но под конец фразы все-таки дал петуха.
— А ты собирался меня убить, — напомнила я нарочито ровным голосом. — Мне следовало сложить лапки на груди и смириться? Нет уж, один раз кучка засранцев уже отправила меня в реку с камнем на шее и розой в… — я осознала, что и сама дала петуха не хуже перепуганного меченого, и медленно выдохнула. — Возможно, при жизни я была не самой приятной персоной, а сейчас стала не самой приятной персоной с когтями. Но это еще не повод убивать меня два раза с перерывом в тридцать лет!
— Ты знаешь, кто тебя убил? — заметно заинтересовался охотник.
— Нет, — буркнула я. — Это были крайне бездарные убийцы с плохой крышей. В обоих смыслах. Им и без моей помощи воздалось, так что, если ты надеешься отомстить за меня и отправить на покой, то обойдешься. Когда все это закончится, ты уйдешь на все четыре стороны. Могу даже дать тебе живой воды для этого твоего Эдика, лишь бы тебя в моей жизни больше не было!
— Ага, и разрешение на эксгумацию дай, — болезненно поморщился Самат и, наткнувшись на мой непонимающий взгляд, неохотно пояснил: — Он повесился в конце концов. А эта в итоге даже на похороны не пришла. Кладбище слишком далеко от воды оказалось.
— И ты ее… — я не закончила.
Самат не стал отводить взгляд. Сделанного он определенно не стыдился, и неизвестно, куда в итоге завел бы нас этот разговор, но его пришлось прервать: в прихожей коротко пискнул дверной замок.
Я подорвалась с места. Господи, у меня же труп в прихожей! Что, если это кто-то из соседей пришел разобраться, кто тут петушится среди ночи?!