Кажется, мне и впрямь была нужна помощь Итана. Причём платить ему мне только что прямым текстом запретили.
Прелестно, прелестно…
— У Яузы живёт берегиня, — продолжила Инна, ничуть не впечатленная моей догадливостью. — Но от воды она отойти не может, так что…
"Всем плевать". На этот раз я не стала ничего говорить вслух — мы и так друг друга поняли.
— Вроде бы все, — подумав, заключила Инна. — Вопросы?
— Ты утонула, когда затопили Мологу? — невпопад спросила я. — Поэтому тебя так зовут?
Навка на мгновение сжала губы, демонстрируя отношение к внезапно заданному личному вопросу, но всё-таки ответила:
— Да. А ты? Уфимка далековато от Рижского залива, если мне не изменяет память.
— Далековато, — подтвердила я. — Но я была сознательным гражданином и утонула с паспортом во внутреннем кармане куртки. Читаемость, правда, после трех ночей в воде была не очень, и я вполне могла быть какой-нибудь Алиной, но Алиса звучала правдоподобнее.
Из тринадцати сестёр я одна носила другую фамилию. Справедливости ради, меня одну утопили со злым умыслом (во всяком случае, именно так я расценила связанные за спиной руки и камень на шее, когда пришла в себя на илистом дне), но я уже видела, что моей собеседнице на все это — тадам! — плевать. Вопрос Инна задала на автомате, из вежливости, и заметно заскучала уже на первой фразе ответа.
— Как бы то ни было, — бодро сказала я, поднимаясь на ноги, — спасибо за предупреждение. Итан, должно быть, заждался.
Инна скупо кивнула и бдительно проводила незваную гостью до двери, так что отряхивать юбку от пыли пришлось уже в межквартирном коридоре под насмешливым взглядом "заждавшегося" русалочьего мужа. Итан, в отличие от меня, провел время с комфортом — вышел на открытую лестничную площадку и сейчас с удовольствием докуривал сигарету, облокотившись о перила. Отсюда вид на Москву открывался куда интереснее, чем из квартиры Инны — то ли ракурс удачнее, то ли компания приятнее.
Я выразительно покосилась на наклейку на стене — ярко-красная перечеркнутая сигарета — и изогнула бровь. Итан хмыкнул и чуть подвинулся, позволив рассмотреть жестяную банку, почти под завязку набитую окурками: жильцов запрет, видимо, волновал примерно в той же степени, как моя безопасность — Инну Мологу.
— Она запретила мне давать тебе живую воду, — предупредила я из коридора.
Итан лениво кивнул, ничуть не удивлённый и не раздосадованный, и со вкусом затянулся.
— Так и будешь там стоять? — скептически уточнил он, поняв, что выходить к нему на площадку я не собиралась.
Я непреклонно кивнула. Ему-то что, он помечен, а потому и так услышит любые слова навки, хочет того или нет — а мне совершенно не улыбалось провонять куревом.
— Женщины, — досадливо поморщился Итан. — Как переться вдоль дороги посреди промышленного района — так ничего, а как пройти мимо человека, курящего приличный табак, — так туши свет, выноси святых…
Ничуть не тронутая его ворчанием, я непреклонно дождалась, пока он не потушил сигарету и не вернулся в коридор.
— Зачем тебе живая вода? — спросила я, пока он возился, закрывая двери на лестницу и для вида набрасывал замок.
— Спа-процедуру задумал, — огрызнулся Итан, не оборачиваясь. — Чтобы мгновенное омоложение и бархатистая борода. Тебе-то что? Все равно приказ старшей ты не обойдёшь.
Я скромно промолчала (зачем же разубеждать человека, который сам придумал тебе отговорку?), и Итан, вздохнув, сменил тон:
— Окей, живую — нельзя. Про мёртвую разговор был?
— Для спа-процедуры? — скептически уточнила я. — Чтобы мгновенное старение и седая борода?
— Импозантные седые виски, — ничуть не обидевшись, поправил Итан и клацнул кнопкой вызова лифта. — Так что? Меня бы вполне устроила, скажем, двухлитровая бутылка за знакомство с Инной Мологой и ванна — за бригаду из гомункулов.
Я скрестила руки на груди.
— И что на это сказала бы твоя хозяйка?
— Она чертовски покладиста и молчалива, — заверил меня Итан, не поворачиваясь в мою сторону.
Я помолчала. Покладистость никогда не была характерной чертой для заложных покойников. Иначе с чего бы нам подниматься?
— Давно? — спросила я, наконец.
— Полгода, — скупо отозвался Итан и затих.