Если поначалу Сашей двигали только амбиции — как же, такая молодая ведьма — а уже додумалась до революционного изобретения! — то после поимки охотника, когда на горизонте замаячило решение проблемы с живой водой, производство резко расширилось, и появилась новая мотивация. В чем-то даже более действенная, нежели самореализация.
Кто же не мечтал о миллионах-миллиардах в свои прекрасные двадцать три?
С помощью охотника, уже набившего руку и научившегося неплохо заметать следы, Саша сколотила первую полноценную бригаду. Разумеется, даже связи отца в заводоуправлении никак не могли позволить замять появление в цехах десятка человек без документов и мозгов, — но их труд стоил денег, и неплохих.
А они ничего не просили.
Слово за слово — по городу начали появляться строители, которые могли класть кирпич и мешать раствор без перерыва на обед и сон, плиточники, способные делать ремонт в шесть рук на двух квадратных метрах, маляры и чернорабочие, которым было плевать на технику безопасности и условия…
Под городом росли коттеджные поселки, расцветали на свежеперекопанных грядках пошлые розы и наслаждались жизнью те, кто мог хоть как-то помешать развитию семейного дела. Те, кто мог хоть что-то сделать, — но предпочел закрыть глаза. Да что там, и в Уфе большая часть собрания интересовалась инновационными гомункулами с сугубо корыстными целями!..
Только навки все-таки почуяли неладное. Убедившись в бесполезности жалоб и исков, русалки сочли, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Кто мог, снялся с места, остальные затаились. Пятничные собрания в парковом пруду прекратились. О прибытии новых навок узнавать стало неоткуда, и проблема с живой водой снова встала во весь рост — а ведь спрос на кукол только рос, и материала требовалось все больше и больше!
Тогда Инна и решила, что пора рискнуть и избавиться от Веры. Ход оказался вдвойне выигрышным. Молога стала старшей, и вновь прибывшие должны были явиться к ней на поклон, если желали остаться в городе, — а приводил их безутешный русалочий вдовец, так и не нашедший в себе силы забыть о дыхании нави и начать новую жизнь. Бизнес процветал и расширялся, захватывая все большую аудиторию и затыкая все больше ртов…
А потом появилась я и начала задавать неудобные вопросы. И, что гораздо хуже, следом вопросы задавать стал Итан — только он адресовал их живым и никак не замешанным, обращая ненужное внимание на внезапный приток рабочих рук. Затыкать рты становилось уже затруднительно (всех-то не заткнешь!), и Саша впервые заговорила о том, чтобы убрать невольного информатора от греха подальше.
Отец ее поддержал, и тут-то в «скромном семейном бизнесе» и наметился раскол. Инна хотела убрать меня, потому как «невольный информатор» начал проявлять совершенно недвусмысленный интерес, а Итана оставить при себе. Поэтому операцию по устранению неугодной навки она горячо поддержала — а вот Итана попыталась в оборот, но неудачно: амулет берегини позволил ему удрать, и теперь счет шел на часы.
Сама Инна на завод войти не могла, но ее живой муж уже вот-вот должен был заглянуть в заброшенный корпус и обнаружить, что ванна наполовину расплескана, а дочери и охотника и след простыл. Связей у него теперь было достаточно, чтобы обеспечить неприятности не только лично мне, но и местечковому депутату от Нави, и Карина на экране моноблока уже листала контакты в телефоне, прикидывая, кого можно поднять звонком в такую рань.
— Значит, так, — она на мгновение зажмурилась, и мы с Ксенией, не сговариваясь, подались вперед: сосредоточенное выражение на лице с закрытыми глазами означало, что сейчас Карина разродится длительной инструкцией, излагая наши роли в ее очередной многоходовке. — Ксюш, солнце, мне нужна публикация про безработных. Сооруди что-нибудь про беженцев, которые не могут устроиться, потому что высокие позиции заняты безразличными ко всему людьми, а низкие — куклами, созданными ради наживы. Потом, с перерывом в день, публикация про волонтерскую помощь в приюте. Сделай акцент на выпускниках, которым предстоит искать свое место в жизни. Без реверансов в сторону гомункулов, все и так догадаются, почему они мешают и сиротам тоже. Алиса, коза, слушаешь?!