— У каждого уважающего себя мужчины должны быть часы, — усмехается президент Ким и треплет его по волосам. — Ремешок — на тон темнее ремня. Но раз уж это твои, я так понимаю, первые часы, я выбрал чёрный. Нравится?
— Ты серьёзно? Хён! Я готов расцеловать тебя прямо здесь!
— А вот без этого лучше обойдёмся.
Мужчина хохочет, запрокидывая голову, а потом замирает, когда Дэён всё же накидывается на него с объятиями. Ему самому, если честно, жутко неловко, но он просто не знает, как ещё выразить свои чувства. Сокджин-хён всё же отмирает, хлопает его по плечу и говорит вдруг:
— Уж извини, что с опозданием, ты же молчал о празднике.
— Какая разница. Вы задержались на два дня, а не на девять лет.
Дэён невольно вспоминает отца, который в жизни его участвовал только так — отделывался одними подарками по праздникам, которые всё равно никто не принимал. Он сравнивает как-то случайно их двоих и понимает, что от присутствия в его жизни Ким Сокджина на протяжении трёх месяцев толку вышло больше, чем от Ким Ухёна — за тринадцать лет.
— Что ты имеешь в виду?
— Мысли вслух, — улыбается неловко Дэён, почёсывая макушку, и расслабляется, когда получает в ответ лёгкую усмешку.
— Надеть-то часы не хочешь?
— Хочу!
— Давай помогу.
Дэёну бесконечно нравится новый аксессуар на запястье. Он готов не снимать их даже ночью, и только мама дуется ревниво, а затем в интернете начинает искать стоимость таких. Она отшучивается и отмахивается, говорит про то, что не может избавится от ощущения, что президент Ким — «этот твой хён» — сделал подарок дороже, а потому чувствует себя неловко.
— Ну мам! — тянет Дэён, пытаясь забрать у неё ноутбук, пока та смеётся переливчато и улыбается широко и ярко. — Какая разница, сколько стоят подарки? Мне нравится и то, и другое! Аппаратура просто потрясная!
Мин Ёнхи замирает, смотрит на сына снизу вверх, провалившись в мягкую обивку дивана, и спрашивает:
— Правда?
— Правда, — Дэён кивает, улыбается, а потом смеётся, не сдерживаясь, когда она обнимает его изо всех сил и начинает притворно ныть о том, что не заслуживает такого сына. — Я люблю тебя, мам. Извини, я редко говорю такие вещи.
— Зато ты делаешь. Это важнее.
Дэён на самом деле жутко радуется тому, что жизнь по-тихоньку налаживается. Мин Ёнхи снова становится Мин Ёнхи. Она вновь больше улыбается, больше смеётся и выглядит не притворно счастливой. Номер Ли Риин словно сам собой оказывается в памяти его телефона, и сообщения теперь не прекращаются, заставляя глупо улыбаться в экран и краснеть под каким-то слишком понимающим взглядом мамы. Гипс наконец-то снимают с руки, радуют тем, что кости срослись хорошо, говорят о необходимости реабилитации, но Дэён с куда бóльшим удовольствием возвращается к тренировкам в полном объёме, не собираясь сдерживаться, потому что на горизонте мелькает красным очередной экзамен. А к началу февраля он счастливо глядит на его результаты, развешенные на больших досках, и по-настоящему любуется своим именем в первых строчках почти по всем направлениям. У него выделяется только «вокал», где имя «Мин Дэён» не входит в первую десятку, расположившись на тринадцатом месте, но он доволен и этим, потому что, если честно, никогда не планировал становиться вокалистом.
Телефон в джинсах вибрирует, и парень улыбается, зная, что это значит. Он проталкивается сквозь толпу стажёров, отвечая на звонок, слышит звонкий голос мамы, оповещающий о том, что она уже на месте и ждёт его на первом этаже, и торопится к лифту. Дэён по пути успевает набрать сообщение Риин, разбавив его кучей смайликов, с трудом попадает по кнопкам и справляется только с помощью автозамены.
Мин Ёнхи выделяется среди остальных редких родителей, которые пришли поддержать своих детей после экзамена. Их всего с два десятка, но даже так Дэён очень легко отыскивает её в толпе. Она выглядит моложе всех, одета совсем не по-рабочему: в зауженные джинсы, тёплые серые кроссовки и шерстяное пальто. У неё короткие тёмные волосы торчат из-под объёмной шапки, а ещё она машет приветливо рукой и легко оказывается в его объятиях. Дэёну нравится, что он растёт быстро — приятно быть выше мамы хоть немного, тогда в груди возникает неописуемое чувство, говорящее о том, что он обязательно сможет её защитить.
— Как успехи? — улыбается Мин Ёнхи. — Ты первый?
— В общем рейтинге третий, — отчитывается он. — Первый в танцах и рэпе, четвёртый — актёрское мастерство, тринадцатый — вокал.
— Я горжусь тобой.
Дэён смеётся сквозь сжатые зубы, пока мама поправляет куртку на его груди, а потом замечает знакомую фигуру за её спиной и улыбается ещё шире.
— О! — выкрикивает он невольно. — Президент Ким!
Дэён чуть кланяется, не забывая о том, что они находятся среди людей, которые вряд ли оценят и поймут его фамильярное «хён», а Мин Ёнхи вдруг вздрагивает слишком очевидно и замирает. Парень, если честно, смотрит непонимающе и на Сокджин-хёна, остановившегося буквально в двух шагах и взглядом впившегося в спину его мамы. Дэён хмурится, видит, как она стискивает в ладони ремешок сумки, перекинутой через плечо, и оборачивается тоже.
Ким Сокджин, кажется, едва не отшатывается. У него потрясённо дёргаются брови, а изо рта вылетает на самом выдохе:
— Ёнхи…
— Сонбэ, — вторит ему мама и чуть кивает головой, пока у Дэёна мысли взрываются, крутятся волчком и не находят покоя.
До тех пор, пока понимание не выстреливает на поражение в самое сердце.
— Погоди… Что?! — едва не взвизгивает он. — «Сонбэ»?!
Комментарий к Daeyong
Привет 👋
Я к вам тут с визуализацией
Ёнхи: https://ibb.co/qsbB7yj
https://ibb.co/ZYRzJgW
Джин: https://ibb.co/2g45hB9
https://ibb.co/31gxP0N
Дэён: https://ibb.co/VTW7Kdb
https://ibb.co/xCCtkDz
========== Younhi ==========
Ёнхи морозит и знобит, а она не может понять до конца, в чём причина подобного: в похолодании на улице, в почти ледяных кожаных чехлах на сидениях в машине или в Ким Сокджине, который сидит рядом и указательным пальцем стучит по рулю. Они молчат уже несколько долгих минут к ряду, хотя сами же решили, что должны поговорить, вот только разговор не вяжется, а чувство то ли стыда, то вины сдавливает грудную клетку. Ёнхи не верится, что всё это правда происходит с ними. А ещё кажется плохой комедией — только в ней могла произойти столь неловкая, по-настоящему курьёзная сцена. Она так часто бывала в агентстве Ким Сокджина, забирая домой сына или привозя ему забытые вещи, но ни разу не встречалась с мужчиной. Зато они столкнулись лбами, едва только попали в крайне затруднительное положение по отношению друг к другу.
— Ты поэтому бросила стажировку? — тихо произносит Джин, разбавляя-таки тянущую нервы тишину. — Из-за Дэёна?
Ёнхи улыбается поджатыми губами, опускает голову и смотрит на свои руки, крутя тонкие кольца на пальцах. Ей раньше было жутко стыдно даже говорить об этом, страшно было, что люди осудят, будут показывать пальцами и заклеймят на всю жизнь. А потом, когда Дэён появился на свет и заугукал впервые на её руках, Ёнхи поняла, как сильно ошибалась, и перестала стесняться своего материнства. Но теперь вновь чувствует неприятное давление и хочет исчезнуть из машины. Правда, Джин предусмотрительно блокирует двери, так что желание остаётся несбывшимся.
— Сложно продолжать стажировку во время беременности, — отвечает она в итоге. — А дебютировать, являясь матерью, и вовсе невозможно.
— Ты никому ничего не сказала. Никто не знал, что с тобой и куда ты пропала.
— Я и не хотела, чтобы это стало достоянием общественности. Мне было пятнадцать, сонбэ, просто представь, сколько лишних разговоров и ведёр осуждения на меня вылилось бы.
Джин поворачивается в её сторону, отпускает, наконец, сжатый до побеления костяшек руль и касается вместо этого её руки. Ёнхи вздрагивает, потому что всё тело прошибает насквозь током, видит, как легко тонет её маленькая ладонь в его — большой, и как переплетаются красиво их пальцы — будто так и должно быть. Мужчина не отпускает, едва она пытается убрать руку, а Ёнхи и не сопротивляется как следует, только поджимает снова губы, не находя сил поднять взгляд.