— Ты почти не изменилась, — хмыкает Джин и усмехается, наклоняя голову. — Обрезала волосы, стала иначе краситься и чуть поправилась. Тебе идёт. Потрясающе выглядишь.
— Спасибо, сонбэ, — чуть кланяется она в ответ и поджимает губы, потому что теперь, когда основная часть интервью оказалась закончена, стало вдруг неловко переходить на те личности, которые скрывались за интервьюером и интервьюируемым. — Ты тоже замечательно выглядишь.
— Будто могло быть иначе.
— И правда. Говорю всякие глупости.
Ким Сокджин громко смеётся, запрокидывая голову, а Ёнхи поджимает губы, чтобы не последовать его примеру, однако улыбки сдержать не может.
Он сидит прямо перед ней — высокий, красивый, широкоплечий — закинув ногу на ногу и обняв колено замком из пальцев рук. Джин выглядит жутко расслабленным в её присутствии, давно уже избавился и от пиджака, и от галстука на своей шее, пока Ёнхи, говоря откровенно, боится лишний раз пошевелиться. Потому что у старого знакомого в тот же миг оживает тёмный взгляд, и он подмечает каждое её движение, заставляя смущаться такого внимания.
— Я ещё тогда говорил тебе называть меня «оппа», а ты не отставала со своим этим «сонбэ». Это было совсем не мило, — цыкает вдруг мужчина, а Ёнхи чуть улыбается.
— Хотела выделяться. Все девчонки вокруг звали тебя так.
— Ого. Вот так вот честно признаёшься в том, что хотела привлечь внимание?
— Ты в любом случае сам догадывался об этом, — пожимает плечами Ёнхи. — К тому же… Думаю, сейчас мы стали слишком взрослыми людьми для того, чтобы находить оправдания, смущаться и ходить вокруг да около.
— Вот как? — Джин дёргает заинтересованно бровями, а потом вдруг поднимается на ноги, заставляя Ёнхи запрокинуть голову, чтобы не потерять его взгляда, и стряхивает с плеча невидимые взгляду пылинки. — Мне нравится, что ты так думаешь.
Девушка и сама подрывается с дивана напротив, потому что такое поведение принимает за сигнал к тому, чтобы распрощаться. Ей стыдно признаваться в этом даже самой себе, но грустно немного, что они не поговорили как следует, отделались друг от друга общими фразами и прямо сейчас разойдутся и вряд ли встретятся снова. Разве что ещё через тринадцать лет. Девушка тут же саму себя одёргивает, называет идиоткой и вспоминает, что болтать им всё равно не о чём — слишком неловко признаваться в том, что стала матерью в шестнадцать. Слишком страшно говорить, что узнала о собственной беременности как раз в тот момент, когда Джин стоял за дверями туалета и пытался успокоить её, думая, что она расстроена результатами очередного экзамена. Он не знал, конечно, что она в руке сжимала положительный результат сразу трёх тестов, как не знал и того, что жутко нравился ей, пусть и был старше на целых четыре года. Это сейчас такая разница кажется почти незаметной, а тогда между их пятнадцатью и девятнадцатью, кажется, была целая пропасть.
— Что ж… Спасибо за интервью, была бесконечно рада…
— Как насчёт свидания?
Ёнхи вздрагивает, поднимает взгляд широко распахнутых глаз на мужчину, а тот усмехается и подходит ближе, пряча руки в карманы брюк. У неё сердце в тот же момент сбивается с привычного ритма, а щёки, кажется, краснеют, и девушка действительно не понимает, что на неё находит. Ёнхи привыкла отчасти к вниманию, знает, что многим кажется привлекательной, но не смущается обычно так откровенно и не путается в словах и мыслях, оказываясь застигнутой врасплох.
— Я…
Приходится списать всё на былую симпатию и на то, что Ким Сокджин, с какой стороны на него не посмотри, чертовски привлекательный мужчина. А у Мин Ёнхи действительно давно никого не было.
— Мы же взрослые люди, — напоминает он, останавливаясь прямо напротив и едва своим телом не касается её, заставляя задыхаться. — Можем не ходить вокруг да около.
Девушка выдыхает, не пряча улыбки, сглатывает как можно более незаметно, когда Джин наклоняется к ней, чтобы уменьшить разницу в росте, и со всей возможной смелостью встречает его взгляд. Возможно, — решает Ёнхи, — Юми права, и ей действительно стоит развеяться хоть немного.
— К тебе или в отель? — спрашивает девушка, а Джин снова дёргает бровями, но растеряться себе позволяет всего на мгновение.
— Вот так вот сразу?
— Мы же взрослые люди, можем не смущаться и не находить оправдания.
Джин подходит ещё ближе, уже не стесняясь касается её тела своим, опускает тяжёлую ладонь на талию и лбом врезается в её лоб, переходя на шёпот и сбивая дыхание Ёнхи.
— К себе, значит, не зовёшь?
— Не зову, — подтверждает она, а уже в следующий миг чувствует, как касаются, рассыпая молнии, её губ чужие.
Мужчина не целует — просто дышит прямо рядом с ней, сглатывает слишком откровенно, едва Ёнхи позволяет себе ладонью провести по крепкой груди, скрытой под белой рубашкой, а потом всё же обхватывает в медленном движении верхнюю её губу, прижимает Ёнхи к себе, обеими руками сжав талию, языком мажет по нижней и уточняет:
— Тогда ко мне?
— Если приглашаешь.
— О, — усмехается Джин, а Ёнхи чувствует, как сжимается у неё всё внутри, — ещё как приглашаю.
Комментарий к Younhi
по-прежнему жду ваших мнений и отзывов :)
банальных пары слов хватит, чтобы показать, что вам правда интересно
люблю~
========== Seokjin ==========
Джин чувствует себя странно, потому что на самом деле слишком многое успел забыть. В первую очередь — что так может быть. Забыл, что можно не притворяться, не набивать чужую цену, не строить из себя джентльмена и не врать в открытую, натягивая на лицо улыбку. Он забыл, что можно вот так сжимать изо всех сил кого-то в объятиях, прижимать нетерпеливо к стене прямо в коридоре квартиры и ладонями забираться под платье, чтобы несдержанно касаться мягкой кожи и едва не стонать, подобно четырнадцатилетнему девственнику, от переполняющих чувств. Сокджин забыл, что можно не выжидать минимум четыре долгих и абсолютно пресных свидания, чтобы оказаться затем в кровати, а потом всё равно разочароваться. Потому что скучно и вяло. Совершенно одинаково.
Мужчина мирится на самом деле с происходящим, не фыркает уже на друзей, говорящих, что он постарел, принимает свой возраст, как должное, и старается жить дальше. Он плюёт на то, что становится слишком скучно и неинтересно, словно бы под копирку, улыбается больше по привычке, чем по какой-либо другой причине, но хмурится, когда понимает, что потерял всякий вкус жизни. Первые несколько лет Джин пытается ещё искать острых ощущений, чуть позже, когда ничего не выходит, ищет горьких, а потом просто усмехается грустно и понимает, что, кажется, упустил нечто важное. Только никак понять не может — что и когда. Поэтому и вернуть это самое неизвестное «важное» не может.
А потом вдруг встречает Мин Ёнхи. Ту самую очаровательную девчушку с сильным вокалом и ударом правой, стажирующуюся с ним в одном агентстве, которая выросла в действительно потрясающую молодую женщину. У Джина внутри всё цепенеет от одного только взгляда на неё, а от улыбки красивых губ хочется взлететь невероятно высоко. Она по-прежнему маленького совсем роста и хрупкого телосложения, разве что подростковая угловатость исчезла, сменилась формами куда более округлыми, и мужчине мысленно приходится влепить себе пощёчину, чтобы думать о вещах куда более важных, нежели Ёнхи, выгибающаяся прямо под ним и стонущая бесстыдно его имя.
Он чувствует напряжение всё то время, что они сидят друг напротив друга и пытаются сосредоточиться на интервью. Джину льстит ужасно, что девушка и сама обводит взглядом его всего, сглатывает, когда он снимает галстук и расстёгивает пуговицы на воротнике рубашки, а потом скрещивает лодыжки, когда Джин — уже намеренно — стягивает с себя пиджак. Мужчина её взгляды на себе ощущает слишком внятно и реально. Они по-приятному холодные, щекочут нервы и не дают сосредоточиться, потому что провоцируют наплевать на интервью, дотянуться до Ёнхи и поцеловать её, несдержанно коснувшись тела, скрытого под строгим, но на деле манящим в своей узости платьем.