***
У Дэёна нет особых причин ненавидеть так сильно Ким Ухёна. Разве что та, где он прячется трусливо за юбкой мамочки-стервы, уклоняется от ответственности и бросает беременную Мин Ёнхи совершенно одну. Мама долго не признаётся в этом, уклончиво отвечает на каждый вопрос о том, где его отец, а потом дедушка выкладывает ему всю правду, и двадцатитрёхлетняя Ёнхи впервые плачет у него на глазах, потому что несёт какую-то чушь о том, что он заслуживает матери получше.
— Ну и дура, — фыркает тогда Дэён, за что тут же получает от деда подзатыльник. — Больно вообще-то!
— Зато заслуженно.
— Ты сам сказал, что дураки — это те, кто несут всякую ерунду! Я маму люблю! Мне никакая другая не нужна!
И сейчас, спустя пять лет, Дэён стоит у ворот школы и кривится весь, потому что видит прямо перед собой мужчину, от одного вида которого тошнит. Он больше всего в жизни боится быть похожим на него, однако смотрит в зеркало и видит совершенно такой же разрез широких глаз, чуть крупный нос и острую линию челюсти. Дэён знает, что растёт невыносимо похожим на отца, и от этого становится противно вдвойне.
— С днём рождения, сын, — улыбается ему Ким Ухён, а парень очень хочет вмазать ему, пусть и сильно уступает в росте и телосложении. — Не смог дозвониться до тебя, так что приехал лично.
— Не думаю, что ты можешь так называть меня, — хмурится Дэён. — А не смог дозвониться, потому что я бросил твой номер в чёрный список. Не делай вид, что не понял этого.
Мужчина смеётся крайне наигранно, убирает снег с волос, хотя тот всё продолжает сыпать с неба крупными хлопьями, а Дэён пытается держать себя в руках и не грубить неудавшемуся родителю так сильно. Он совсем не рад тому, что тот решил объявиться несколько лет назад. Ким Ухён вдруг решил начать строить из себя отца, и мама врезала ему тогда от всей души, заставляя девятилетнего Дэёна, подглядывающего за разговором взрослых из окна, растянуть в улыбке губы. Потому что до этого он сам ударил незнакомого мужика по колену, когда тот вдруг начал преследовать его сразу после школы на пути домой и говорить о том, что является его папой.
— Я приготовил тебе подарок. Хотел отдать.
— Думаешь, я нуждаюсь в нём? — кривится парень и поправляет лямку рюкзака, висящего за спиной. Он скатывается всё время с дутой куртки, и Дэёна это раздражает сейчас просто нещадно. — Знаешь, куда можешь засунуть себе все эти подарки?..
Ким Ухён морщится сам, смотрит неприязненно, и парень думает, что он именно сейчас показывает своё истинное лицо. Он шанс этому абсолютно чужому для себя мужчине давать не намерен — пусть катится ко всем чертям. К тем самым, к которым отправил однажды Мин Ёнхи, не подумав о том, как она будет справляться совсем одна.
— А знаешь, — усмехается он и окидывает Дэёна оценивающим взглядом, — ты похож на свою мать. Ёнхи тоже никогда не следила за своим языком.
— Не смей даже говорить о ней.
— А то что?
Ким Ухён провоцирует его настолько очевидно, что это становится для Дэёна ударом под дых. Он хмурится, не понимая, что тот задумал, а потом из-за одной только препротивной улыбочки подлетает ближе и стискивает в кулаке рабочей правой руки лацкан чёрного пальто на мужчине.
— Почему бы тебе просто не исчезнуть? Ты не нужен ни мне, ни маме. Нам хорошо без тебя. И подарков мне никаких не нужно. Хватит делать вид, что тебе не всё равно.
Мужчина появляется на самом деле раз или два в полгода, выводит Дэёна из себя, а потом снова пропадает. Ему хочется, чтобы он исчез навсегда, потому что кажется человеком абсолютно лишним.
— Знаешь, ты…
— Оппа!
Дэён едва не стартует вверх на третьей космической, когда на его руку, сжимающую чужую одежду, налетает вдруг одноклассница. Он моментально краснеет, едва понимает, что Ли Риин и правда обнимает его плечо своими маленькими ладонями и смотрит снизу вверх такими большими глазами, что приходится приложить сил, чтобы сглотнуть вязкую слюну.
— Ты обещал проводить меня домой, помнишь? — капризно дуется она, а Дэён не понимает, когда её успели подменить. И — нет — ничего такого он не обещал. Пусть и очень хотелось. — Пойдём! Чего замер?
— Прошу прощения, молодая леди, но вообще-то мы… — влезает мужчина, но Риин заткнуться его заставляет одним только взглядом.
— Я не с вами разговариваю, аджосси, так что будьте сказочно любезны свалить в туман и не отсвечивать.
Дэён готов прямо здесь признаться ей в любви, потому что она и правда выглядит потрясающе, но девушка только тянет его за собой, заставляя тащиться следом, и бурчит что-то едва ли внятное. Он, во всяком случае, сквозь оглушительно громкое сердцебиение разбирает только одно сплошное ворчание. Что-то о том, что Дэён слишком часто влипает в неприятности, а она, бедная и несчастная, вынуждена была выступить в роли рыцаря на белом коне, чтобы его из них вытащить.
— Кто это был? — спрашивает Риин, когда они сидят за столиком в кафе, а Дэён пытается понять, как же всё так вышло. Он чувствует, как люди смотрят на них и улыбаются, а ему неловко от собственного смущения. И это двойная проблема. — Твой отец?
Парень вздрагивает и поднимает на неё взгляд.
— Как ты узнала? — официант в тот же миг опускает перед ним тарелку с салатом, а перед Риин — два пирожных, и бровь у него дёргается, ведь заказ делала она, пока сам Дэён отлучался в туалет. — А почему мне «Цезарь»?
— Ты же трейни, — пожимает Риин плечами, а потом улыбается. — Слышала, вы там все поголовно на диетах сидите. Ты ешь давай, Дэён, я угощаю. В честь дня рождения.
— Дэён? — хмыкает парень. — Уже не «оппа»?
Риин краснеет, и он краснеет вслед за ней, засмущавшись своих же слов. Они прокашливаются в один голос и всё своё внимание концентрируют на еде и напитках, только переглядываются иногда и снова отворачиваются.
— Так как ты поняла, что это был за мужик? — спрашивает всё же Дэён спустя несколько минут молчания.
— Слышала разговор. Прости, я не собиралась подслушивать, просто так…
— Забей.
Ли Риин вздыхает, словно решается на что-то, а потом проговоривает:
— У тебя оба родителя молодые, да? — и Дэён усмехается. — Прости, что лезу не в своё дело, просто видела твою маму пару раз, слышала, что говорят некоторые, так что понимаю, почему ты ведёшь иногда себя, как хулиган.
— Да не хулиган я, — бурчит парень, а Риин внезапно смеётся, и её лицо становится настолько красивым, но сердце вдруг сбивается с ритма.
— Я не сказала «хулиган», я сказала «как хулиган». Твоя мама жутко красивая. Красивые люди привлекают кучу внимания.
— По себе знаешь?
— Никто не хочет узнать тебя, — усмехается Риин вместо ответа и пододвигает тарелку со вторым пирожным к нему. — Тебе и шанса не дают, потому что думают, будто из хорошего в тебе только красота. Хотя и она — вещь слишком субъективная, разве нет?
Дэён смотрит на девушку перед собой: на её длинные тёмные волосы, аккуратный нос и глаза какой-то будто бы совершенно особенной формы, и вновь не находит, что ответить. Потому что совсем не выделяется, пусть и хочет. Ведь тоже считает Ли Риин до ужаса хорошенькой и даже не задумывается о том, есть ли в ней что-то ещё.
***
— Держи, Дэён-а, — усмехается Сокджин-хён и протягивает ему небольшую квадратную коробочку. — С днём рождения.
— Часы?!
Дэён, к своему стыду, едва не взвизгивает, смотрит на мужчину с нескрываемым восторгом, а сам никак не может справиться с переполняющей душу радостью. Он, чёрт возьми, действительно мечтал о них — не каких-то странных массивных и абсолютно безвкусных часах с сотней бесполезных циферблатов, которые носят одноклассники, а вот именно о таких — серьёзных, взрослых, на чёрном кожаном ремешке с окантовкой под серебро.