– Там был мужчина, – произнесла она неуверенно. – Где он?
– Когда я обнаружил вас, вы были одна, – покачав головой, ответил маркиз.
– Но он был там! Я говорю вам, он был там!
– Вынужден повторить, что вы были одна. Разумеется, вы не сами нанесли себе рану. Так расскажите о мужчине, с которым вы были.
– Я вовсе не была с ним! Я… – Девон замолчала. Он так смотрит на нее…
– Мисс Сент-Джеймс? Продолжайте, прошу вас.
Легко было понять, что он о ней думает. Он смотрел на нее как на какого-нибудь червяка, и Девон внезапно разозлилось. Скажите, пожалуйста, он уселся на расстояние вытянутой руки от нее.
Девон вовсе не собиралась скрывать, кто она такая. Этого она не могла изменить. Она выросла на грязных и зловонных улицах Сент-Джайлза и на горьком опыте научилась тому, что нельзя быть слишком доверчивой.
Маркиз он или нет, она не позволит ему отнять у нее ее гордость, – ведь это единственное, что у нее есть. Задолго до смерти матери Девон решила, что непременно выполнит данное себе самой обещание устроить свою жизнь иначе. Она ходила по богатым домам Лондона, ища себе работу получше. Девон работала с самой юности. Она чистила рыбу в доках, подметала дорогу для джентри, когда они переходили улицу, выносила отбросы из кухонь, потому что мама, занимаясь шитьем, зарабатывала только-только на еду и квартиру.
Но не было никакой возможности получить место горничной в доме у кого-то из лондонской знати, кухарки или даже судомойки в приличном заведении. Один взгляд – и дверь захлопывали у нее перед носом. Девон старалась изо всех сил, чтобы выглядеть как можно презентабельнее, но это было очень нелегко. Она поставила таз под водосточную трубу, чтобы набрать воды для мытья, но какой-то негодяй украл его. Будь она чистенькая, с розовыми щечками, ей, может, и повезло бы. Ничего нельзя было поделать и с тем, что она выросла из своего поношенного платья. Денег на покупку одежды не оставалось…
– Мисс Сент-Джеймс, почему у меня возникает чувство, что вы от нас что-то скрываете?
Резкий ответ замер у Девон в горле. Взгляд у Джастина был такой же непреклонный, как у его брата. Она почувствовала, что бледнеет, ей стало нехорошо. У этих двоих голубая кровь, а таким, как она, нет никакого прока от типов с голубой кровью. Как они с ней поступят, если она признается, что пырнула Фредди ножом?
Совершенно ясно, что они передадут ее властям, ни секунды не задумываясь.
– Мисс Сент-Джеймс, вам плохо?
У Девон бешено заколотилось сердце.
– Ничего подобного, – поспешила сказать она, и этот ответ был продиктован отчасти страхом, отчасти обидой. И тут она спохватилась: – Мое ожерелье! – Рука Девон лихорадочно задвигалась по шелковому стеганому покрывалу. – Мое ожерелье! Где оно? Я не могла его потерять. Оно было у меня. Я это знаю…
– Успокойтесь. Оно в надежном месте.
Но выражение его лица отнюдь не успокаивало.
– Оно мое! Я хочу, чтобы мне его вернули.
Он встал. У Девон промелькнула мысль, что когда он стоит, то кажется просто гигантом. Она молча наблюдала, как он идет к резному мраморному камину, поворачивается лицом к ней и закладывает за спину сильные руки. Его брат, стоя у двери, продолжал смотреть на Девон.
– Как только найдется подлинный хозяин этой вещи, – произнес он, подняв одну бровь, – она будет немедленно возвращена ему.
– Подлинный хозяин? Что вы этим хотите сказать?
Глаза у него словно окаменели.
– Это значит, мисс Сент-Джеймс, что я не полоумный. Я имею вполне определенное представление о том, каким образом получили вы это ранение, и вы меня не проведете. Предположим, что то была ссора между двумя ворами…
– Я не воровка! – выкрикнула Девон. – Это у меня украли кошелек.
– Ваш кошелек, – повторил он. – Набитый вашими собственными деньгами, я полагаю.
– Да. Да! Их было двое мужчин…
– Ах вот как, их стало двое… Оба бандиты, без сомнения.
Девон ощутила острую, сверлящую боль под ложечкой.
– Я должен оказать вам доверие, мисс Сент-Джеймс. Вы говорите лучше, чем я ожидал.
Девон вздернула подбородок.
– Моя мать говорила прекрасно.
– А кто была ваша мать?
– Королева Англии!
– Стало быть, вы принцесса. В таком случае мне следует воздать величайшую хвалу вашему умению маскироваться.
Девон проследила за его взглядом и на стуле возле двери увидела свой рваный плащ, свое платье и… подушку, которую она прятала под платьем.
Да будь она проклята, его самоуверенность! Как он вообще смеет судить о ней?!
Как и ее мать, Девон сильно отличалась от тех, кто жил и работал в грязных закоулках Сент-Джайлза. Вопреки этим различиям, а возможно, благодаря им, она научилась искусству выживать. Не потому, что она была умнее, или сильнее, или даже хитрее этих людей. Просто она была достаточно разумной, чтобы избегать обстоятельств, которые поставили бы ее в нежелательное положение.
Для того чтобы одеваться так, как она одевалась, были основательные причины. Тому, кто вынужден был поздним вечером идти по улицам, лучше выглядеть именно так. Поступая на работу в «Воронье гнездо», Девон поначалу думала переодеться парнишкой, но сообразила, что вряд ли кого обманет, имея такую полную грудь и густые кудри до плеч. А на одетую в лохмотья женщину, которая к тому же, как говаривала Бриджет, готова вот-вот разродиться, вряд ли кто глянет во второй раз.
– Нельзя, однако, не поинтересоваться, почему вы оказались на улице в столь поздний час. Вышли на прогулку? Подышать воздухом?
Девон перевела глаза на Себастьяна. Совершенно ясно, что он имеет в виду.
– Вы считаете меня не только воровкой, но и проституткой?
Он не ответил, да в этом и нужды не было. Стоял и разглядывал ее фигуру весьма выразительным взглядом. Разгневанная донельзя, Девон натянула шелковое стеганое одеяло до самого подбородка.
– Как, вы сказали, вас зовут? – спросила она, вложив в слова всю доступную ей меру ледяного презрения. – Лорд Бесстыдник?
Себастьян заметно вздрогнул.
– Простите?
– О, это вы простите, я неверно выразилась! Следовало сказать «лорд Нахал»…
В три больших шага он пересек расстояние от камина и остановился возле кровати.
– Придержите язык, мисс Сент-Джеймс! Я не допущу подобных выражений у себя в доме. Но я, видимо, должен был ожидать всего этого от уличной женщины.
Он стоял над ней. Очень высокий. Не угрожающий, но весьма жесткий на вид. Однако Девон была настолько обозлена, что не собиралась сдавать позиции.
– Вероятно, мне следует убираться отсюда, сэр?
– Не раньше, чем вы окончательно поправитесь.
Безапелляционная команда, ничего не скажешь!
Глаза их встретились в непримиримом поединке.
– Смею вам сказать, что мой отец был из более знатной семьи, чем ваша! – выпалила Девон. – И жил в доме, куда более великолепном, чем ваш!
– Ах да, он жил в нем с вашей матерью, королевой. На сей раз уж вы простите мою забывчивость. Тем не менее у меня такое чувство, что вы могли бы немало рассказать мне о событиях прошлой ночи.
– Думаю, что нет.
– В таком случае я вернусь, когда вы будете более расположены к разговору.
– Возможно, вам не стоит возвращаться.
– О, я непременно вернусь. И обещаю, что мы продолжим разговор.
Он, однако, не уходил и продолжал смотреть на нее тем же оценивающим взглядом, который так не понравился Девон несколько минут назад. Она резким движением одернула мягкие складки надетой на нее ночной рубашки и буркнула:
– Это не мое.
– Да. Сорочка принадлежит моей сестре Джулиан – не, которая сейчас путешествует по Европе. Будь она дома, за вами ухаживала бы именно она, а не я. Джулианна вечно нянчится с бедными больными животными и так далее.
– Я не животное, – скрипнув зубами, возразила Девон.